Теория факта. Останцы (СИ)

Пока. - успел сказать Федор и Гарри отключился.

Федор был благодарен Гарри за то, как тот как бы невзначай подбодрил его последней фразой. Не об Аэлите, а от Аэлиты. "Как мало я тебя знаю, любимая. И очень хочу узнать больше" - подумал Федор с нежностью. Тоска по любимой предохраняла его от ревности. Скорей он испытал даже симпатию к Гарри, как к ещё одному мостику, связавшему его с Аэлитой.

Глава 17. Воскресенье - радостный день?

Она что, выключилась?

Нет, она просто спит. После полного возбуждения необходим полный покой. Не выключение, а покой.

Когда мы поймём, что трип принёс результат?

Уже. Ты видишь, она не зависла, а успокоилась. Но полное восстановление личности займёт ещё много времени. Она сейчас находится от нас как будто за стеклом. Далеко. Её нужно приблизить и ввести в нашу реальность.

Ты понимаешь как?

Теперь да. Вопрос в дозированном росте информационного потока. Причём, главной - сигнальной информации. Душа - это жизнь плюс информация.

Выходит и у одноклеточной бактерии есть душа?

Да, очень примитивная, но есть. В философском, а не в церковном, заметь, смысле.

Значит сейчас Аэлита жива?

Да. Нам удалось вдохнуть в неё душу. Ещё маленькую и очень ранимую. Поэтому будем очень аккуратно вводить её в мир. Повторим процесс эволюции чувств от ребенка до взрослого человека. Но в максимально ускоренном режиме. У неё ведь есть память чувств, есть, с чем сравнивать новые ощущения.

Я тебя люблю, Философ!

Я тебя тоже, Федор! - Философ ухмыльнулся, - если это не признание в плотской страсти, конечно. Понимаешь, я абсолютно толерантен ко всем ориентациям, но сам предпочитаю заниматься сексом с девочками.

Я тоже, если это не признание в педофилии.

Со взрослыми девочками.

Так понятнее, спасибо!

Друзья ухмыляясь разошлись каждый по своим делам. “Почему мне так легко с Философом, который больше чем вдвое меня старше?” - размышлял Федор, спускаясь в лабораторию на нижний уровень купола. “Потому, что он не считает, что “старше” - это синоним “умнее”. Потому, что не претендует быть наставником. Мы делаем общее дело, где каждый выкладывается, как может. И каждый сталкивается с таким объемом новых знаний и нового опыта, что глупо кичиться знаниями и опытом, полученными раньше. Большинство взрослых на планете Земля продолжают считать себя умнее детей, хотя для этого нет никаких разумных оснований. Родители считают, что им дана особая власть над детьми просто по факту рождения. Более того, родители делят детей как имущество и в этом им помогает государство. Но вот Философ не такой. Чопра не такой. Мои родители были не такими. Значит что-то на Земле все же меняется к лучшему. Только очень медленно”.

Сформулировать то, что предложил Философ, было на порядки легче, чем сделать. И он это, слава Богу, понимал. Чопра пытался ему помочь со своим знанием глубокого обучения компьютерных нейросетей. Федор иногда задавал глупые вопросы, которые не раз ставили мыслителей в тупик, а в остальное время слушал и помалкивал. Втроем они пытались нащупать мостик между тем, как выстроено глубокое обучение ребенка и существующими алгоритмами машинного обучения.

Нам необходимо придать процессу машинного обучения смысл, которого оно до сих пор не имело, выстроить иерархию от чувственных ощущений к пониманию, которое базируется только на ощущениях, а уж потом к уровню абстракции, на который способна человеческая речь.

Профессор, а нельзя ли как-нибудь по понятнее?

Хорошо, ребенок начинает понимать, что любая кошка - это кошка раньше, чем он узнает слово “кошка”.

А мы можем научить этому нейросеть?

Нет. Точнее, не так. Мы не можем это запрограммировать. Понимаешь, машина не любопытна. В отличие от ребенка.

Так в чем проблема? Давайте заложим в нее любопытство так, как в ребенка его закладывают гены. В чем разница?

Действительно, в чем? Я предполагаю, что любопытство в ребенке прошито на уровне БИОСа. Или даже на уровне железа.

То есть, не в центральной нервной системе?

Нет.

Это очень многое объясняет в опыте успешного обучения слепо-глухо-немых детей. Их наставники не создавали новой мотивации в своих подопечных, а пробуждали мотивацию, присущую им от рождения.

Да, если ты помнишь, обе выдающиеся женщины, преодолевшие “стеклянную стену”, не были лишены способности видеть и слышать от рождения. Они потеряли зрение и слух в раннем детстве.

Да, и как писала одна из них в своей книге: “Я была уверена, что то, что случилось со мной, - не навсегда. Что я еще увижу краски мира”.

Я только сейчас подумал, что эти две женщины родились с разницей в 20 лет в двух очень далеких странах. Возможно, чем-то и похожих, но именно далеких. И не только территориально.