Теория небесных влияний

И мы на самом деле находим как раз такую октаву, протянувшуюся через эпохи геологического времени. В докембрийских камнях, имеющих древность в тысячу миллионов лет и более и начисто лишенных окаменелых форм жизни, мы видим след целиком минерального мира. В палеозйской эре, несмотря на первые эксперименты Природы с моллюсками и трилобитами, на Земле преобладали горячие влажные леса - те огромные массы растительной жизни, останки которой дошли до нас в виде угольных залежей. В мезозойскую эру поднялись и опустились океаны, а в них поднялись до господства беспозвоночные орды моллюсков, аммонитов и кораллов, бесконечных числом и гигантских по размерам. Третичный период - это период, в котором позвоночные млекопитающие, предшествуемые чудовищными динозаврами мезозойской эры, неожиданно развиваются в тысячу искусных и тонких форм. Тогда как четвертичный включает всю историю того особого эксперимента, результатом которого стал известный нам человек.

Каждая из великих геологических эр представляет доминирование того или иного природного царства, каждое из которых имеет свой период превосходства, за которым следуют периоды его полной подчиненности следующему творению. В каждой эре делаются первые грубые эксперименты, подготавливающие тип существа, которому мир будет принадлежать в следующем периоде. Одинокие трилобиты палеозойской эры предзнаменовали собой весь мир беспозвоночных мезозойской эры; неуклюжий диплодок мезозойской эры, обреченный в своем собственном времени, был предтечей стройного коня и тигра следующей эры; человекообразная обезъяна третичного периода предполагала современный мир людей.

Этот эксперимент будущих форм в более раннее время соответствует нисходящему прониканию верхних элементов, которое мы отметили ранее. Моллюск в эпоху древовидных папоротников - это как кремнезем из периода беспозвоночных, внедрившийся в царство минералов. И в обратном смысле, примитивные формы жизни, все еще существующие в эру человека, играют, как элемент йод в его теле, стабилизирующую роль в том высшем мире, в который они проникли.

Эта геологическая октава хорошо показывает и изменяющуюся длительность различных нот в соответствии с их плотностью. Точно так же, как барисфера является слоем в 1700 миль толщиной, литосфера - 50 миль, биосфера растений - только в несколько сот футов, а царство животных и человека - неизмеримо тонкой пленкой, так и эта последовательность геологических периодов обнаруживает логарифмическое уменьшение. Эра металлов и минералов длилась от формирования Земли до начала Кембрийского периода, вероятно, тысячу миллионов лет. Продолжительность палеозойской эры растительной жизни иногда оценивается как 300 миллионов лет, мезозойской - 140 миллионов, третичной - шестьдесят миллионов, а нашей текущей, четвертичной - два миллиона. 145.

0

45. Richard. M. Field in "Van Nostrand's Scientific Encyclopedia".

Длительность нот восходящей октавы уменьшается от ноты к ноте, потому что их вибрации становятся все более сжатыми. Эти периоды становятся короче, потому что в них все больше умещается событий. "Человеческая жизнь изменилась за последние 50 лет больше," - писал Джеймс Джинс,- "чем жизнь рептилий за 50 миллионов лет в Юрский или Пермский периоды."(Перевод А.Г.) 46.

46. Sir James Jeans: "Through Space and Time", стр. 47. Это как раз и есть свойство тонкой энергии, когда больше происходит в меньшем пространстве и за меньшее время. Таким образом, как мы ранее сказали о жизни существ, относящихся к разным шкалам, все геологические эры на самом деле имеют одинаковую длительность.

Но возрастающее сжатие нот по мере их восхождения несет в себе и другое значение. Чем больше может произойти в какое-то время, тем оно становится ограниченнее, и тем более скупо отмеряется. Эра древовидных папоротников, по самой ограниченности их возможностей, длилась 300 миллионов лет, но подошла к концу точно в положенный срок. Сэр Джеймс Джинс, скорее всего, преувеличивает, говоря, что наша временная шкала ускорилась с тех пор в миллион раз. По крайней мере, надо надеяться, что он преувеличивает. Потому что это означало бы, что у человека есть только одна миллионная доля их времени, чтобы реализовать все свои возможности.

В О С П Р И Я Т И Е Ж И В О Т Н Ы Х

Вопрос о том, как мыслят животные, или как они видят мир, всегда интересовал человека. Как отмечал Успенский в "Tertium Organum", тот факт, что не было изобретено ни одного средства прямого общения между человеком и живущими рядом с ним животными, является достаточным доказательством того, что у них явно отсутствуют некоторые умственные способности - такие, как образование понятий, или воображение третьего измерения, - которые являются естественнми для человека, и без которых он не узнал бы мир таким, каким он его знает. Успенский пошел дальше и постарался определить природу восприятий, создающих психологию животных, при помощи воображения мира природы только в одном или двух измерениях вместо трех.