Теория нравственных чувств

Кроткий император, неограниченный повелитель всех цивилизованных частей мира, не имевший побудительной причины жаловаться на бремя, возложенное на него судьбой, находил удовольствие в созерцании порядка, господствовавшего во вселенной, и в отыскании в каждой отдельной части ее таких красот, которые были недоступны для обыкновенных наблюдателей. Он указывает, что преклонный возраст, подобно молодости, имеет свою прелесть, весьма привлекательную даже, и что слабость и немощь одного так же естественны, как свежесть и сила другой. Смерть так же естественно заключает старость, как молодость завершает детство, а зрелый возраст завершает молодость. Подобно тому как мы видим иногда, что врач предписывает больному верховую езду, холодные ванны или прогулки пешком, таким же точно образом можно сказать, что природа – или великий врач вселенной – предписывает человеку то страдание, то потерю ноги, то потерю ребенка. Следуя указаниям врача, больной решается принимать самые отвратительные микстуры, выдерживать самые жестокие операции, причем решается на это с удовольствием и с сомнительной надеждой на возвращение здоровья. Человек, страдающий по повелению верховного врача, должен надеяться на удачный и счастливый исход для себя; он должен думать, что страдания его необходимы для благоденствия всей природы и для преуспения и исполнения великого плана, предначертанного Юпитером. В противном случае страданий вовсе не существовало бы, а божественная благость не вменяла бы их человеку. Подобно тому как мельчайшие сосуществующие атомы вселенной точно соответствуют друг другу и все вместе образуют беспредельную и вполне стройную систему, таким же точно образом в ряду явлений, рождающихся одно из другого, действия, с виду менее всего важные, составляют часть, и часть совершенно необходимую, в великой цепи причин и следствий, никогда не имевшей начала или конца. А эти следствия, так как они составляют результат первоначального устройства и расположения мира, безусловно, необходимы не только для его благоденствия, но и для его сохранения и дальнейшего существования. Человек, не принимающий с охотой того, что выпадает на его долю, недовольный, желающий другой судьбы, сопротивляется, насколько это зависит от него, общему развитию мира и желает ради избежания каких-либо личных страданий привести в беспорядочное состояние весь механизм вселенной. «О вселенная, – говорит он в другом случае, – все, что хорошо для тебя, хорошо и для меня; что необходимо в настоящую минуту для тебя, приходит ни рано, ни поздно и представляется мне как бы плодом, свойственным этому времени года. Все исходит из тебя, все находится в тебе, все существует тобой». Один человек, говоря о столице мира, воскликнул: «О возлюбленная обитель Кекропа! Не можем ли мы сказать о вселенной: о возлюбленная обитель Бога!» Таким божественным учением пытались подкрепить свои парадоксы стоики, по крайней мере некоторые из них.