Теория нравственных чувств

Тем не менее мы должны тщательно отличать то, что заслуживает неодобрения и порицания, от того, что должно быть предупреждено и наказано. Всякий поступок, не отличающийся той степенью добра, какую мы привыкли встречать в людях, заслуживает порицания; а всякий поступок, превышающий в этом отношении наше ожидание, напротив, кажется нам достойным похвалы. Поступок же, соответствующий этой степени, не заслуживает ни похвалы, ни порицания. Отец, брат, сын, поступающие таким же образом, как и большая часть отцов, братьев и сыновей, не вызывают ни нашей похвалы, ни нашего порицания. Но человек, удививший нас необыкновенной и неожиданной добротой или непостижимой и беспечной необязательностью, в первом случае заслуживает похвалы, а во втором – порицания.

Между равными людьми даже обыкновенная степень доброты и благорасположения не может быть вынуждаема силой. Каждый человек и до установления общественных учреждений естественно пользовался всеми признанным правом защищаться от всяких обид и требовать до некоторой степени наказания за те, которые причинены ему. Человек сострадательный не только одобряет это право, но готов оказать ему свое содействие. Когда кто-либо нападет на человека с целью обидеть или погубить его, то тревога распространяется среди всех его соседей и все они считают себя вправе броситься на обидчика, чтобы отомстить за обиженного или не допустить его обиды. Но когда отец не выражает своему сыну той нежности, которою обыкновенно проявляют родители к детям; когда сын не оказывает того уважения, которое отец имеет право ожидать от него; когда брат не чувствует к брату привязанности, естественно внушаемой природой; когда человек закрывает в своем сердце путь к состраданию и отказывается помочь своему ближнему, между тем как он мог бы легко сделать это, то хотя такого рода поведение во всех этих случаях и заслуживает порицания, но никто не станет утверждать, что даже тот, кто скорее всего мог рассчитывать на нежность и расположение, имел бы право требовать их насильно. Пострадавший человек имеет право в таком случае только сетовать, а посторонний не может прибегнуть для его пользы ни к какому другому средству, кроме совета и убеждения. Прибегнуть при таких обстоятельствах к силе среди равных было бы крайней дерзостью и самоуверенностью.

Начальник может иногда заставить силой своих подчиненных поступать друг с другом до некоторой степени прилично, и в таком случае он встречает одобрение. Законы всех образованных народов обязывают родителей заботиться о своих детях, а детей уважать своих родителей; они предписывают всем людям быть снисходительными и добрыми. Гражданским магистратам предоставлена не только власть для поддержания всеобщего спокойствия посредством предупреждения преступлений, но и забота об общественном благоустройстве посредством учреждения бдительной полиции, преследующей пороки и все, что оскорбляет нравственность: они могут поэтому не допускать граждан до обид и ссор между собой и требовать до некоторой степени от них взаимных услуг. Если правитель предписывает что-либо, что само по себе совершенно безразлично и что до издания указа могло не исполняться, не вызывая неодобрения, то ослушание перед таким распоряжением заслуживает не только порицания, но и наказания. Но если он предписывает действие, которое и до издания закона не могло не вызывать неодобрения в случае его неисполнения, то неповиновение тем более заслуживает наказания. Из всех обязанностей правителя более всего требуют осторожности и благоразумия постановления полицейские, имеющие в виду нравы общества. Пренебрежение к ним порождает в государстве чудовищные беспорядки, а чрезмерное развитие их мало-помалу уничтожает всякую свободу, безопасность и справедливость.

Хотя простое отсутствие благорасположения друг к другу среди равных людей и не заслуживает наказания, тем не менее чувство это, перешедшее за обыкновенные границы, достойно, по-видимому, действительной награды. Оно порождает множество добрых поступков, самым справедливым образом вызывающих живейшую благодарность.

Напротив, хотя нарушение требований справедливости и вызывает наказание, тем не менее соблюдение их едва ли достойно награды. Соблюдение справедливости, без сомнения, до некоторой степени естественно, и в этом отношении оно вполне заслуживает одобрения, вызываемого всем тем, что естественно, но так как оно не несет никакого положительного добра, то оно и не имеет особенного права на признательность. Простая справедливость представляется почти всегда отрицательной добродетелью, состоящей только в том, чтобы не делать другому зла. Человек, только воздерживающийся от того, что может причинить вред жизни, собственности и доброму имени прочих людей, разумеется, представляет всем этим мало заслуг: он лишь исполняет, собственно, обязанности так называемого правосудия и делает только то, что могут от него требовать силою и за неисполнение чего могут наказать его. Для исполнения таких требований справедливости часто бывает достаточно ограничить себя бездействием.