Теория праздного класса

Люди отличаются друг от друга в отношении унаследованных склонностей или в отношении того сравнительного умения, с каким они разворачивают свою жизнедеятельность в тех или иных областях. И привычки, которые переходят в сравнительно сильные склонности или совпадают с ними, проявляясь легче других привычек, становятся очень важным фактором в материальном благополучии человека. Роль, которую склонности играют в усвоении ряда сравнительно устойчивых привычек, определяющих уровень жизни, и объясняет тот факт, что люди крайне неохотно отказываются от привычных статей расходов в процессе демонстративного потребления. Предрасположенность, в которой нужно усматривать почву для такого рода привычки, — это склонность к соперничеству; а склонность к соперничеству, к завистному сравнению — черта, имеющая глубокие корни, пронизывающая всю человеческую природу. Она в любом новом обличий проявляет себя достаточно бурно и, укоренившись однажды в какой-нибудь форме выражения, заявляет о себе с большой настойчивостью. Когда стремление проявить себя в какой-то статье престижных расходов становится привычкой, когда некий данный набор стимулов встречает привычный ответ в деятельности данного рода и направления, деятельности, движимой живой и глубоко проникающей предрасположенностью к соперничеству, — от таких расходов человек отказывается как раз с крайней неохотой. С другой стороны, как только наращение денежных сил позволяет развернуть деятельность в большом масштабе, с новым размахом, издавна присущие роду человеческому свойства дают о себе знать, устанавливая то, а не иное, новое направление, которое принимает общественная жизнь. И те наклонности, которые уже активно выражаются в каких-либо родственных формах, и те, которым приходит на помощь получивший в данное время общее признание образ жизни с его корректирующими указаниями, и те, для проявления которых всегда имеются в наличии материальные средства и предоставляется удобный случай, — все они будут играть особенно важную роль в выборе формы и направления, в которых заявит о себе новый прирост совокупной силы индивида. Таким образом, говоря конкретно, в любом обществе, где демонстративное потребление есть составная часть образа жизни, увеличение платежеспособности индивида с большой степенью вероятности принимает форму расходов в какой-нибудь общепринятой сфере демонстративного потребления.

За исключением инстинкта самосохранения, предрасположенность к соперничеству является, вероятно, самым сильным, живым и настоятельным из собственно экономических мотивов. В индустриальном обществе эта предрасположенность к соперничеству выражается в денежном соперничестве, а что касается цивилизованных западноевропейских стран, то практически такая предрасположенность выражается в какой-либо форме демонстративного расточительства. Потребность в демонстративном расточительстве, следовательно, всегда готова поглотить любое повышение эффективности производства или выпуска товаров, когда наиболее элементарные материальные потребности удовлетворены. Там, где в современных условиях этого не происходит, причину расхождения следует обычно искать в том, что темп увеличения состояния отдельных людей слишком быстр и привычный размер расходов не успевает за ним или же данный индивид может откладывать заметное демонстративное потребление дохода на более поздний срок, обычно намереваясь повысить зрелищный эффект- предполагаемого совокупного расхода. Когда возрастающая эффективность производства дает возможность обеспечить средства к существованию меньшими затратами труда, усилия участников производства не ослабляются, а направляются на достижение более высоких результатов в демонстративном потреблении. С появлением вследствие увеличения эффективности производства возможности сбавить темп напряженность труда не ослабевает, а прирост выработки обращается на удовлетворение потребности в демонстративном потреблении, которая может расти бесконечно, подобно тому как, по экономической теории, растут обычно высшие, или духовные, потребности. Главным образом именно благодаря наличию элемента роста в уровне жизни Дж. С. Милль смог сказать, что «до сих пор представляется сомнительным, чтобы все сделанные механические изобретения облегчали тяжелый труд хотя бы одного человека».