Теория праздного класса

Вся эта подразделенная система подставной праздности и подставного потребления подчинена следующему правилу: обязанности подставной праздности и подставного потребления должны выполняться таким образом, при таком условии или под такой вывеской, которые бы ясно указывали на хозяина, которому принадлежит эта праздность или потребление и чьему имени, следовательно, прибавляется заслуженная добрая слава. Потребление или праздность, осуществляемые этими лицами за своего господина или покровителя, представляют собой капиталовложение с его стороны с видом на увеличение своей доброй славы. Что касается празднеств и раздаваемых щедрот, то, вполне очевидно, и облечение почетом хозяина дома или покровителя происходит немедленно и на общеизвестных основаниях. Там, где праздность и потребление осуществляются подставным образом через приспешников и вассалов, проистекающая от этого слава достается в результате покровителю, для чего им отводится место подле его персоны — пусть тем самым всем людям будет ясно, из какого источника они черпают. По мере того как круг людей, чье уважение обеспечивается подобным образом, разрастается, требуются более наглядные средства, чтобы указывать, на кого падает честь заслуг за представляемую праздность; с этой целью входят в моду форменная одежда, значки и ливреи. Ношение такой одежды предполагает значительную степень зависимости и, можно даже сказать, является признаком рабства, действительного или показного. Носящих форменную одежду или ливреи грубо можно разделить на два класса — свободных и холопов, или знатных и незнатных. Выполняемые ими виды услуг подобным образом подразделяются на благородные и низкие. Разумеется, это различие не соблюдается строго и последовательно на практике, выполнение не столь унизительных из неблагородных обязанностей, как и менее почетных из благородных функций, совмещается нередко в одном и том же лице. Однако общее различие на этот счет нельзя не заметить. Некоторую путаницу может внести тот факт, что на это фундаментальное различие между благородным и низким, основывающееся на различном характере официально выполняемой работы, накладывается вторичное различие, делящее службу на унизительную и почетную в зависимости от положения лица, для кого она выполняется, или лица, которое жалует ливрею. Поэтому те должности, которые по праву являются надлежащими занятиями праздного класса, благородны; таковы управление, участие в сражениях, охота, уход за оружием и личным снаряжением и тому подобное — короче говоря, все обязанности, которые можно отнести к категории показных хищнических занятий. С другой стороны, низкими являются те занятия, которые должным образом попадают в разряд производственных, — это ремесло или другой производительный труд, работа лакеев и пр. Однако низкая работа, выполняемая для лица, занимающего очень высокое положение, может стать весьма почетной обязанностью, таковы, например, должность фрейлины или придворной дамы при королеве, королевского конюха или королевского «хозяина гончих». Названия двух последних должностей говорят о неком общем принципе[10]

. Всякий раз, когда, как в подобных случаях, рассматриваемая лакейская служба имеет прямое отношение к исконно праздным занятиям, сражению или охоте, в ней с легкостью находит свое отражение почетный характер этих занятий. Таким образом, немалая почетность начинает приписываться занятиям, которые по своей природе относятся к деятельности низкого рода.

В более позднем развитии миролюбивой стадии производства обычай найма отряда праздных солдат, одетых в одинаковую форму, постепенно уходит в прошлое. Подставная часть потребления, осуществляемая через вассалов, носящих знаки отличия своего господина, сужается до потребления, осуществляемого отрядом ливрейных лакеев. Поэтому ливрея в высшей степени становится символом рабства или, скорее, холопства. В какой-то мере почетный характер всегда придавался ливрее вооруженного вассала, однако, постепенно этот почетный характер исчезает и ливрея становится исключительно эмблемой лакейства, поэтому она противна почти всякому, от кого требуется ее носить. Мы еще так недалеко ушли от состояния действительного рабства, что очень остро воспринимаем все бросающее на нас тень холопства. Эта неприязнь дает знать о себе даже в том случае, когда ношение казенной одежды или униформы предписывается некоторыми промышленными корпорациями в качестве отличительной одежды для своих служащих. В нашей стране отвращение к лакейству доходит даже до недоверия, пусть выражающегося в мягкой и неопределенной форме, к тем государственным службам, военным и гражданским, которые требуют ношения казенной одежды или формы.