Теория сознательной гармонии

Если человек находится под сильным давлением, это для того, чтобы он мог найти веру и стать свободным. Наше прошлое полно слабостей, уверток, нечестностей, которые, как мы думаем, похоронены и забыты. Но их необходимо вывести на свет. Иногда это очень горько. Теперь, в свете этого сильного влияния, излучающегося на нас, становятся видны все пятна. Ничего уже нельзя больше скрывать, ибо в нашей работе все должно быть прочным и крепким. И поэтому когда мы находимся под сильным давлением, борясь с последствиями прошлого, то на самом деле это является доказательством силы и правильности нашей работы. Это значит, что нам дается шанс идти быстрее. Если все последствия прошлого выходят на поверхность – это для того, чтобы мы могли посмотреть им в лицо и освободиться от них однажды и навсегда. Под великим давлением человек способен найти веру, нужду в которой он бы никогда не испытал в покое.

Апрель 1956 года

Мы все беспрестанно переходим от искренности к притворству, от притворства к раскаянию, от раскаяния опять к искренности. Мы должны наблюдать этот цикл, но не позволять себе приходить от этого в уныние. Такова природа человека. Мы принимаем ее, стараясь смотреть с высшей, более объективной, менее личной точки зрения. Осуждать себя слишком сурово – это значит принимать себя чересчур всерьез. Никто не бывает сломлен неудачами, кроме тех, кто так тщеславен, что считает себя выше любых неудач.

6 апреля 1956 года

Держитесь – даже если кажется, что не за что держаться. Никогда не отказывайтесь от надежды – даже если не знаете, на что надеетесь. Надежда и вера открывают все двери. Если есть реальное страдание, люди им очищаются. Это чрезвычайно важно, чтобы какое-то количество людей было таким образом очищено.

Смерть

29 февраля 1948 года

Как бы люди не обманывали себя, смерть – это центральная точка. Иногда удается передать то ощущение, которое я испытывал, присутствуя при сознательной смерти Успенского. Как это навсегда освобождает от страха смерти и дает возможность понять нечто о смысле смерти, обычно находящееся вне человеческого понимания. Имея помощь того, что было тогда показано, я думаю, мы можем совершенно по-иному подготовиться как к смерти, так и к жизни.

Весна 1948 года

Ничто нельзя считать окончательно достигнутым до момента смерти, и даже она должна быть просто очередным началом с новым телом, новым оснащением.

1 ноября 1949 года

Я попытаюсь рассказать вам, как я живу.

Мне придется вернуться к новому началу всего для меня – к смерти Успенского. Это единственное место, откуда я могу начинать.

Ибо он показал такие вещи о смерти, что бояться ее стало совершенно невозможно, и еще меньше после этого следовало бояться всего прочего, что только способно произойти в жизни. Он показал ее просто как составную часть жизни, урожай всего того, что человек чувствует и желает. Вместе с тем он показал смерть как величайшую тайну, в которой все становится реальным, все возможно.

И тем, что он овладел смертью, извлек из нее все возможности, как мы могли это наблюдать, он создал открытый путь для других людей – возможность последовать за ним. И сразу стало ясно, что жизнь любого человека есть лишь приготовление к тому, чтобы воспользоваться всеми возможностями в смерти.

Я знаю, что с определенной точки зрения это кажется странным, даже патологичным. Но когда человек уясняет свое отношение к смерти, тогда вся жизнь, каждая ее деталь, наполняется интересом и наслаждением – так, как это прежде было невозможно. И иногда мне кажется, что человек только тогда живет реально, когда находится в правильном отношении со смертью.

27 ноября 1949 года

Я думаю, что Успенский знал о смерти и о возможностях, связанных с ней, очень много и очень давно. В сущности, вступление к «Новой модели Вселенной» показывает, что даже тогда он догадывался о чем-то главном. Но у него было правило – говорить только о том, что он пережил лично, что мог делать и что уже сделал. И мне кажется, что он намеренно утаивал все, что знал или о чем догадывался??? о смерти, до того, как умрет сам, проверив тем самым на себе те возможности, которые она содержит, – и ему это действительно удалось. Затем каким-то образом он смог передать в понимание людей, связанных с ним, определенные идеи, которые он намеренно утаивал от них прежде за недостатком личного опыта.

Теперь кажется, что следует ожидать от смерти всех возможностей – но способность человека ими воспользоваться останется той же, что есть у него теперь, при жизни – ни больше, ни меньше. В этот момент в нас может освободиться безграничная энергия, но наша способность использовать ее, направить на понимание и цель, которые мы желаем, будет такой же, как способность использовать ту энергию, которую тело дает нам сейчас. Поэтому я думаю, что образ жизни человека определяет его образ смерти.

11 июля 1950 года

Смерть интересна только в связи с поиском того, что умереть не способно.