Теория вероятного чуда

– Я кое-что слышала из вашего разговора, – начала она осторожно, внимательно наблюдая за его реакцией. – Вы планировали ограбление. Какого банка, если не секрет? Какого из ваших друзей звали Владимир? Он рассказал о ваших планах своей девушке и вы решили ее и его за это наказать? Это явилось причиной драки?

Скуластое лицо парня застыло лишь на мгновение, потом тонкие губы снова разошлись в ядовитой ухмылке.

– О чем вы, не пойму? Какое ограбление? Кого наказать? Это вымысел. Плод вашего воображения, товарищ полицейская.

На телефон ей тут же поступило сообщение от Палыча.

«Гордеев Станислав Иванович, двадцать семь лет, холост, работает в охранной фирме, ранее не судим, не привлекался. Заканчивай представление, Панина».

Конечно, она мгновенно напряглась, узнав, что наглец работает где-то охранником. Не в банке, случайно? Не его ли собрался ограбить? Но то, что парень имеет безупречное прошлое, ее разочаровало.

– Вас отпустят, конечно же, Гордеев. Но знайте: я за вами наблюдаю, – она сделала характерный жест указательным и средним пальцами, раздвинув их буквой V. – И машина у ваших друзей приметная.

– Какая машина? – он впервые прекратил глумливо скалиться, сел ровно, насторожился.

– Та сама, на которой вы все приехали в кафе, – она назвала номер и марку. – Кто за рулем был? Владимир Зотов? Его вы собрались наказать?

– Уже успели, пробили? – покивал Гордеев. – Быстро работаете. Прямо как в кино. Только, уверяю вас, все мимо…

Из отдела они с Палычем вышли в семнадцать тридцать пять. За десять минут до этого оттуда вышел Гордеев.

– Кто его забрал? – спросила она Палыча, с хмурым видом марширующего рядом.

– Такси, – ответил он коротко. – А ты думала – кто? Черная машина с черными стеклами за ним приехала? И они прямиком отправились грабить банк?

– Палыч, не начинай. Драка была? Была.

– Где это зафиксировано, позвольте спросить? – он приложил ребро ладони за ухо, оттопырив его. – Никто из сотрудников кафе не дал показаний. И наряд, который приехал по твоему звонку, зафиксировал лежащего на полу человека. И капитана полиции Панину, которая упиралась ему коленом в спину. Даша… Дарья Дмитриевна, поезжайте уже домой, а! Завтра понедельник. Начинаются будни. Отдохни уже…

За всеми его словами, сказанными тихо, крылось раздражение. Она безошибочно его угадывала. И возразить было нечего: Палыч имел право на нее злиться. Она загубила ему выходной день. Он только костер разжег, чтобы ребрышек нажарить, как от нее поступил звонок. И теперь и угли прогорели, и ребра дольше положенного мариновались. И пока он доберется до своего дома за городом, спать пора.

Вечно она всем все портит! Таким приблизительно был его взгляд, которым он с ней попрощался.

До дома она домчалась быстро. Поставила машину на место, которое никто не занимал на парковке из уважения к ней. Поднялась в лифте на свой восьмой этаж и, повернув к своей квартире, замерла от неожиданности. У двери ее квартиры топтался бывший третий.

– Ты что здесь делаешь? – округлила Даша глаза.

Вид у бывшего был пришибленный. Она могла бы даже подумать, что он сильно скучал по ней, измучился, извел себя воспоминаниями и угрызениями совести, и именно по этим причинам он здесь. Она могла бы так подумать, если бы плохо знала его. Но знала его она хорошо. И поэтому предположила, что бывшему третьему от нее нужна какая-то помощь. Не исключено, что материальная.

– Даша, помоги! – воскликнул он, вздрогнув от звука ее голоса, и уставил на нее полные слез глаза. – Помоги, прошу тебя!

О господи! Это он от нее ушел, никто его не выгонял. Добровольно ушел! Она же ему теперь должна и раны зализывать?

– Что случилось, дорогой? – не без ехидства поинтересовалась Даша, открыла дверь в квартиру, подтолкнула бывшего в спину. – Входи, Коленька.

Тот вошел, привычно пошарил взглядом под вешалкой в поисках своих тапочек.

– Ты их забрал, не помнишь?

Даша скинула балетки, босой пошла в кухню, зная, что Николай тут же последует за ней. И безошибочно угадала, что он усядется в любимый угол. Как он любил говорить: под образами. Образов никаких не было, в смысле, икон. И быть не могло. К религии Даша относилась с некоторым сомнением. Но Коленьке все равно нравилось так говорить.

Не спрашивая, она зарядила кофемашину зернами, налила сливок на дно кофейной чашки. Это был его любимый кофе: чуть сливок, много кофе и никакого сахара.

– Пей, – поставила она через минуту перед ним кофе. – Пей. Рассказывай и проваливай.

– Да, да, спасибо.

Он рассеянно глянул, потер лоб указательным пальцем, вышло очень женственно. Чуть наклонился в ее сторону и прошептал с горечью:

– Она пропала, Даша!

– Кто она?

В сердце вонзилась не то чтобы игла, так – небольшая колючка. Но уколола ощутимо. Этот говнюк что же, явился к ней с просьбой отыскать его сбежавшую невесту? Совершенно обнаглел!

– Моя девушка пропала, – не разочаровал ее Коленька и сделал три аккуратных глотка.

– То есть ты хочешь сказать: сбежала?

– Я сказал то, что хотел, дорогая, – одернул он ее и строго глянул. – Она пропала! Уже три дня ее нет. Нигде! Ни на работе, ни дома, ни у родителей.