Теперь я твоя мама

Филлис Лайонс ведет себя так же. Она открывает заднюю дверь и орет: «Эй, есть кто дома?» Она интересуется, не надо ли мне чего-нибудь в городе. Может, я хочу попробовать ее домашнего варенья? Может, я хочу отдохнуть, а она пока возьмет тебя к себе, чтобы показать матери? Она хочет держать тебя на руках, целовать, обнимать. Словно она заслужила право обладать тобой.

Как и Филлис, Мириам не знает, когда надо остановиться.

— Иди ко мне, мой милый кабачок, — говорит она и берет тебя из кроватки или коляски без моего разрешения.

Когда я прошу ее звонить, прежде чем приезжать, она отвечает, что наш городок очень маленький и нет нужды церемониться, тем более что все здесь друг друга знают. Нужно радоваться, что у нас такие хорошие соседи. Филлис, например. Мол, что было бы со мной без нее.

— Давай пообедаем вместе, — предлагает Мириам. — Мы уже сто лет не виделись. Я принесла еду.

Она достала термос с супом и сэндвичи. Ты спокойно спала наверху, и кухня была в нашем распоряжении.

Мириам спросила, когда я собираюсь вернуться на работу.

Она поинтересовалась ненавязчиво, но ей нужен был точный ответ.

— Прошло уже четыре месяца, — добавила она, когда я промолчала. — Я справляюсь без тебя, но с большим трудом. Ты не думала о яслях? Это было бы идеальное решение.

— Еще нет, — ответила я. — Мне необходимо быть рядом с Джой. Думаю, в ближайшее время мне следует оставаться дома. Мне жаль, Мириам. Я сама не ожидала, что ребенок потребует столько внимания. Но я уверена, что поступаю правильно.

Она приняла мое решение уволиться из ее компании. Если она расстроилась, то не подала виду. Я всегда думала, что нравлюсь ей, но теперь уже не была в этом уверена. Что-то в ее глазах заставляет меня нервничать. Неужели она подозревает? Я пытаюсь мыслить логически. Я вижу это подозрительное выражение в глазах людей, которые меня окружают, даже в глазах незнакомцев. Это значит, что воображение играет против меня. Я повторяю себе это каждый раз, когда беру тебя в Маолтран. Люди останавливаются, чтобы посмотреть на тебя, поговорить о Филлис Лайонс. Они удивляются, как ей удалось проехать трактором по грязи, спрашивают, не желаю ли я вступить в клуб матери и ребенка. У меня начинает потеть затылок и хочется бежать… просто бежать, держа тебя на руках… убежать назад в дом, запереть дверь и не подпускать к нам остальной мир.

Когда Мириам ушла, я взяла тебя на руки и рассказала о твоем отце и как нас свели морские коньки. Ты глядела на меня круглыми глазами, словно понимала каждое слово из того, что я говорила. Я снова вернулась на восемь лет назад. Тогда я ехала на машине сквозь летний зной, направляясь в будущее.

Маолтран с ирландского языка переводится как «каменистый холм». Я понимаю, почему эта небольшая деревня получила такое название. Она вся серая и находится на холмах. Широкая главная улица и обычный набор магазинов. Я проехала мимо одноэтажной школы с рисунками на окнах и высоких каменных ступеней, ведущих к католическому храму, обдала пылью покрытые лишайником надгробные камни и небольшую протестантскую церквушку. Ее древнее очарование было подпорчено отвратительного вида маслозаводом, выстроенным рядом. Потом снова начались поля. Буррен вырастал вокруг меня. Серые плоские дорожные камни, перемежающиеся дольменами и крепостями. Древние стены, неровные, словно края плохо связанного свитера, тянутся по холмам. Я въехала на территорию нового центра народных ремесел и принялась искать Стеклянный дом Мириам. Она переехала из небольшой мастерской в огромное помещение, выстроенное на заказ. У нее были планы расширить дело. Мы поговорили по телефону, и я была уверена, что к концу собеседования стану ее менеджером по маркетингу.

Ее пальцы были унизаны кольцами, кельтские завитки и узелки, но я не увидела обручального кольца. Даже кольцо Кладда отсутствовало. У меня на пальцах ничего подобного не было. След от обручального кольца был лишним напоминанием о том, что я планировала начать новую жизнь. Я постоянно трогала это место, как трогают языком больной зуб, и проводила по нему пальцем, словно каким-то образом могла ус корить его исчезновение.

Моя работа в отделе по связям с общественностью была загадкой для Мириам. Она прочла пресс-релиз, который я написала об увлажнителе, замедляющем старение, и спросила, как я могу писать с такой уверенностью, если понимаю, что все это пустышка. Она прикоснулась к своему лицу, на котором и уголках глаз и рта залегли небольшие морщинки.

Она была права. То, что я написала, было беспочвенно, но я работала в сфере убеждения. Я использовала слова, чтобы распалить воображение, чтобы направить его в нужном русле: заставить желать осуществления мечты о вечной молодости.

— Почему ты решила сменить род деятельности? — спросила она. — В Дублине ты держишь руку на пульсе. Зачем хоронить себя в деревне?

Молчание — золото. Я уже усвоила этот урок.

Я указала на свой безымянный палец:

— Мужчина. Мне нужно начать все сначала.

Она заметила белый след от кольца и кивнула.

Ричард был мерзавцем. Большего объяснения не потребовалось.