Теперь об этом можно рассказать; История Манхэттенского проекта

Я считал, что он будет прекрасным руководителем теоретической части работы, но как он справится с экспериментом или административной деятельностью, было для меня загадкой. Он человек больших умственных способностей, имеет блестящее образование, пользуется заслуженным уважением среди ученых, и я все больше склонялся к мысли, что он справится с предстоящей работой, ибо в своих поисках я не мог найти ни одной кандидатуры, хоть сколько-нибудь более подходящей для решения поставленных задач.

Среди ученых, принимавших участие в Манхэттенском проекте, наиболее подходил Э. Лоуренс. Он был крупнейшим физиком-экспериментатором, а эта работа была предназначена как раз для экспериментатора. К сожалению, его нельзя было отвлекать от работ в области электромагнитного разделения, где он был единственным и незаменимым специалистом, так как это было бы равносильно прекращению этих работ. Я не знал, да и сейчас не могу назвать ни одного ученого, кроме Лоуренса, кто бы смог успешно завершить работы, которыми он тогда руководил.

Комптон был блестящим физиком и, кроме того, опытным администратором. Но его также нельзя было отвлекать от работ в Чикагской лаборатории.

Юри, хотя и был очень крупным специалистом, но химиком, и поэтому он был не подготовлен для этой работы.

Среди ученых, не занятых в работах проекта, можно было найти еще несколько подходящих кандидатур, однако все они были заняты важной работой или по квалификации не могли сравниться с Оппенгеймером.

Кандидатура Оппенгеймера меня смущала тем, что он не обладал опытом административного руководства и не был лауреатом Нобелевской премии. Последний недостаток сильно уменьшал его влияние в глазах коллег, что, по моему мнению, было весьма досадным. Три наши основные лаборатории возглавлялись Нобелевскими лауреатами: Лоуренсом -- в Беркли, Юри -- в Колумбийском университете и Комптоном -- в Чикаго. Причем даже среди сотрудников Комптона было несколько лауреатов. Большинство ученых, с которыми я обсуждал эту проблему, считали, что руководителем проекта Y должен быть также лауреатом Нобелевской премии.

Мне кажется, с тех пор отношение к лауреатам несколько изменилось. Почтение, внушаемое премией Нобеля, сейчас уже не столь высоко, как в те времена, главным образом из-за того, что в последнее время было сделано много замечательных открытий, не отмеченных премиями Нобеля. Однако тогда это был серьезный дополнительный аргумент, выдвинутый против назначения Оппенгеймера.

Комитет по военной политике также далеко не единодушно поддержал его кандидатуру. После многочисленных дискуссий я попросил каждого члена комитета назвать, кого они желают видеть вместо Оппенгеймера. Недели через две окончательно выяснилось, что лучшей кандидатуры, чем он, нам не найти. Правда, был еще один сомнительный момент. Некоторые штрихи в его прошлом не устраивали нас. Служба безопасности, тогда еще не подчинявшаяся полностью мне, не была склонна оформить его допуск к секретной работе из-за некоторых его прошлых связей. Я изучал все имевшиеся сведения об Оппенгеймере. Как и во всех важных, проблемах, связанных с секретностью, я сам изучал оригинальные материалы, не доверяясь заключениям офицеров службы безопасности.

В конце концов, когда мне стало ясно, что потенциальная польза назначения Оппенгеймера оправдывает любой риск нарушения секретности, я направил главному инженеру Манхэттенского округа следующее письмо, датированное 20 июля 1943 г.:

"В соответствии с моим устным указанием от 15 июля, считаю целесообразным немедленно оформить допуск Джулиуса Роберта Оппенгеймера к секретной работе независимо от тех сведений, которыми Вы располагаете о нем. Участие Оппенгеймера в работах проекта крайне необходимо".

Я никогда не считал, что мы допустили ошибку, оформив и назначив Оппенгеймера на этот пост. Он справился с порученной ему работой -- и справился блестяще. Никто не может сказать, могли ли мы найти лучшую кандидатуру. Я думаю, что это так. И мое мнение разделяет, большинство людей, знакомых с оборонными работами в Лос-Аламосе.

Уже в конце 1944 г. под впечатлением той напряженной работы, которую приходилось вести Оппенгеймеру, и, учитывая его далеко не могучее сложение, я начал задумываться о возможной замене его на случай какого-либо несчастья. Мы долго обсуждали все возможные варианты с Толменом и Конэнтом, однако удовлетворительного решения так и не нашли.

Если говорить о лояльности Оппенгеймера, то, как я уже неоднократно заявлял по радио, телевидению, для печати и даже перед Советом по проверке лояльности служащих, возглавляемым Г. Греем, я не верю, чтобы он мог сознательно совершить какой-либо поступок, наносящий ущерб Соединенным Штатам (вместе с тем показания генерала Гровса в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, где после войны рассматривалось дело Оппенгеймера, были не в защиту ученого. -- Прим. ред.).