Теперь ты меня видишь

Зайдя в бар «Конская голова», я сразу увидела Стеннинга и его приятелей из ОБОТП возле игрового автомата. Одного я даже узнала — Тома Барретта, констебля, с которым мы несколько часов кряду смотрели записи с камер слежения. Стеннинг заметил меня и подскочил, едва не опрокинув столик со стаканами.

— Флинт, черт тебя дери! Что ты с собою сделала?

Господи, подумаешь… Ну, распустила волосы, подкрасилась немного, надела джинсы и футболку по размеру. Почти ничего, в общем-то, не сделала, но я еще в подростковые годы уяснила, насколько тонка грань между женщиной, которую никто не замечает, и женщиной, которую не заметить нельзя. В большинстве случаев, особенно на работе, я предпочитала оставаться невидимкой: мешковатая одежда, полное отсутствие макияжа, массивные очки, несмотря на нормальное зрение, и зачесанные назад волосы. Говорю я только по делу, слов на ветер не бросаю, и до того, как меня невольно затянуло в это расследование, большинство сотрудников Саусварка, думаю, и не догадывались о моем существовании. По вечерам же я становлюсь совсем другой.

В иных обстоятельствах я бы не стала специально встречаться с коллегами. Да что там специально — я бы попыталась отделаться от них, попадись они мне случайно. Но в тот вечер я уже прихорошилась, готовясь выйти в свет, а после разговора с Эммой и всей этой непонятной ерунды насчет Джека-потрошителя сидеть дома не было никакой возможности.

— Ты только из Чизика, да? — спросила я, когда мы уселись за стойкой. — Это таки оказалась Джеральдина Джонс?

— Официальное опознание пока не провели.

— А если неофициально?

— Если неофициально, то в доме висят фотографии. Это она. Домработница говорит, что последний раз видела миссис Джонс в пятницу утром. Решила, что та, видимо, передумала и поехала играть в гольф с мистером Джонсом и их старшим сыном. Они на выходные уехали куда-то под Бат. Вернулись уже, наверное… Инспектор Таллок осталась их дожидаться.

— А потом поведет на опознание.

Стеннинг кивнул.

— А что она делала в таком районе, по-прежнему неизвестно?

Не успела я договорить, как в паб вплыла знакомая высокая фигура. Черт возьми!

— Дом обыскали, как и положено. От домработницы проку особого не было: она нервничала при полицейских, тем более в таком количестве. Вроде бы ничего интересного не нашли. Никаких, знаешь, пакетов с кокаином в сливном бачке. На первый взгляд, самая заурядная лондонская семья, верхушка среднего класса. Он страховик на руководящей должности, она подрабатывала в картинной галерее. Двое сыновей, один — врач, в интернатуре, другой — еще студент.

— И где же он сейчас, этот студент?

— Путешествует. Должен вернуться через пару дней, как раз к началу занятий.

Джосбери шел в нашу сторону, мать его растак!

— Привет, Флинт, — сказал он, остановившись рядом со мной, хотя никакой необходимости стоять так близко не было. — Что будем пить?

Прошло уже два часа, а я до сих пор и словом не обмолвилась о встрече с Эммой Бостон. С одной стороны, я понимала, что обязана это сделать. С другой, среди присутствующих старшим по званию был Джосбери, а мне вовсе не хотелось при нем вдаваться в причудливые и прекрасные теории о серийных убийцах девятнадцатого века. Во всяком случае, пока факты не подтвердятся. Если он не отмахнется от меня сразу же, то понадобятся подробности, которыми я пока не располагала. Я как раз собиралась с силами, чтобы хоть что-то из себя выдавить, когда он вдруг отошел в сторону поговорить с Таллок по телефону. Вскоре после этого компания разбилась на отдельные мелкие группки.

И что самое ужасное, все остальные, похоже, считали его благодетелем уровня мистера Уорбертона, изобретшего хлеборезку. Просто подарок всему человечеству, а не мужик. Почти весь вечер он развлекал коллег рассказами о своей работе под прикрытием.

— В общем, сижу я в «воронке», — говорил он, — с целой толпой футбольных фанатов, вижу, валяется на полу мегафон. Беру, значит, и начинаю орать прямо в окно. А они мне: «Перестань, у нас из-за тебя проблемы будут».

Все дружно рассмеялись. Поймав на себе взгляд Джосбери, я вымученно улыбнулась. Опять эти укоры совести… В конце концов, речь идет об убийстве, а я располагаю важной информацией. И не делюсь ею со следователем.

Когда Стеннинг, напросившийся мне в провожатые, наконец уехал, я опрометью кинулась вниз по лестнице, на ходу проверяя, не притаился ли кто под лестницей. Аккуратно застеленная кровать, которую я увидела, едва открыла дверь, манила со страшной силой, но с этим придется подождать. Вместо того чтобы завалиться спать, я опустила жалюзи, открыла ноутбук и ввела «убийства Джек-потрошитель» в поисковик.

…и снова стала девочкой-подростком, и в памяти всплыли все подробности убийств, потрясших Уайтчэпел в конце девятнадцатого века.