Теперь ты моя (СИ)

Мне на секунду даже захотелось, чтобы Демьян вышел, но когда он начал двигаться в обратном направлении, я поняла, как мне хочется ощутить эту наполненность снова.

Я стону, как ненормальная, совсем забыв про то, где нахожусь и какое сейчас время суток, особенно, когда муж начинает дразнить набухший клитор.

Демьян рычит от удовольствия.

Сначала он двигается осторожно и нежно, а потом ускоряется, насаживая меня уверенными резкими толчками.

– Какая же ты узкая, Аля… Я уже хочу кончить…

Мужчина сильнее надавливает на чувствительную горошину, еще немного увеличивает скорость толчков, доводя меня до беспамятства.

Оргазм наступает очень быстро. Мощный. Яркий. Уносящий разум из тела.

В этот же момент и Демьян начинает дергаться во мне, кончая прямо мне в попку. От этого перед глазами окончательно плывет.

Мужчина сначала обрушивает на мое тело свое, тяжело дыша, а потом поднимается. Выходит из меня, пряча все еще стоящее достоинство в штанах.

– Ты можешь встретиться с отцом, – ни с того, ни с сего выдает он.

ГЛАВА 31

Аля

– Можешь ехать прямо сегодня. Я дам тебе машину. Через час ее подгонят к воротам. Если голодна – я попрошу Марию Петровну снова накрыть на стол.

– Ты… Ты так просто отпускаешь меня? – даже не знаю чего во мне сейчас больше: облегчения или разочарования.

– Держать тебя здесь бесполезно. Твой папаша продолжает беспределить на моей территории. Я терплю довольно крупные убытки.

Становится горько оттого, что, получается, ничего этот человек ко мне не чувствует. Он так же расчетлив и грешен, как мой отец. Правда потом он добавляет еще одну фразу:

– Если захочешь, можешь вернуться. Если нет – машину заберут мои парни.

Демьян выходит из кухни. Я не бегу за ним и ничего не отвечаю. Просто не знаю, что сказать. Вернуться – это признать его правоту во всем, к чему я пока не готова.

Я вообще считаю, что Демьян сильно преувеличивает. А разговор с папой многое объяснит мне.

Я тоже выхожу из кухни. Как бы мне не хотелось есть, после всего, что тут произошло, я просто не смогу смотреть в глаза домработнице.

Минут сорок неподвижно лежу на кровати размышляя. Обо всем. Представляю, что будет, когда я приеду домой. С чего начать разговор, например. Что ответить в той или иной ситуации.

Пока еще во мне живет надежда на счастливый финал, где все счастливы. Папа признается, что блефовал, просит прощения, а мама… Мама просто радуется тому, что я теперь дома.

Есть и другой вариант, тот, где отец обрушивает на меня злость вселенского масштаба, сажает под домашний арест, а потом и вовсе отправляет туда, куда в гневе обещал сослать по телефону.

Оставшиеся двадцать минут даю себе на сборы. После чего спускаюсь на первый этаж.

Там, очень некстати, встречаюсь с Марией Петровной.

Меня заливает краской густого стыда, а женщина ведет себя так, будто и не знает, чем мы с Демьяном занимались на кухне.

– Пирожные так и не попробовала, – журит она. – Завтрак не съела. Куда голодная собралась?

– Кусок в горло не лезет, – признаюсь ей.

– Здесь стой, вернусь через минуту, – распоряжается женщина, и я послушно останавливаюсь на месте.

– На вот, – протягивает она мне бумажный пакет, когда возвращается, – пирожных тебе хотя бы положила. Проголодаешься – хоть поешь.

– Спасибо, – благодарю я, принимая гостинец. – Но не стоило. Я, правда, не хочу.

– Ничего не буду слушать! – возмущается кухарка. – Чтобы съела все!

После этих слов она быстро удаляется. На секунду мне даже кажется, что она просто не хочет расставаться со мной, потому что понимает, что я не вернусь. Я же не вернусь?

У ворот меня ждет черный блестящий мерседес-купе. Довольно небольшой обтекаемый кузов, но все равно гораздо крупнее моего купера.

На улицу выходить было страшно, если честно. Я то и дело оглядывалась, опасаясь того, что на меня вот-вот нападут.

Облегчение чувствую только когда оказываюсь в салоне авто.

Запускаю двигатель.

Вкус свободы, что я чувствую первые за последние дни, отдается в груди страхом неизвестности.

Охранник помогает мне включить встроенный навигатор, чтобы я могла добраться до дома.

Автомобиль оказывается легким в управлении и очень маневренным. Быстро разгоняется, стоит только коснуться педали газа.

Я же стараюсь не ехать быстро, поэтому испытываю некоторый дискомфорт, но и он заглушается другими достоинствами этой машины.

На подъезде к родному району сердце рвется из груди. Начинает трепыхаться под ребрами, как бешеный зверь в клетке.

Кажется, я вот-вот задохнусь от сковавшего меня напряжения.

Странно возвращаться домой с такими чувствами. Раньше мне казалось, что я рвану сюда с огромной радостью, освободившись, наконец, от гнета Демьяна, но все идет совсем не так.

Я паркуюсь у ворот. У меня нет ключа, чтобы открыть их. От калитки ключа тоже нет, но, к моему удивлению, она оказывается открытой.

Во дворе, на том месте, где обычно я оставляю свой купер, если пока не собираюсь ставить его в гараж, припаркована красная Ауди.

Странно…

Может, отец решил так загладить передо мной свою вину за то, что так жестоко обошелся со мной? И купил вот эту машину, о которой давно втирал мне.