Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Я до сих пор не могу забыть, как стал свидетелем одной мартовской картины на реке: на рыхлом и непрочном люду была видна лыжня, которая обрывалась огромной прорубью. Из проруби торчали лыжные палки.

Поскольку ловить раков в марте было уже не слишком безопасно, рабы шли на всякие хитрости.

Так, можно было видеть такую картину.

Один из рабов выходил на рыхлый лед, а затем шёл по нему до центра реки. Примерно на середине он останавливался и начинал орать: «Всё, блядь! Тону, нахуй!».

Именно так рабы узнавали, на какое расстояние можно зайти на лед, не опасаясь под него провалиться.

Примерно так и проходила зима для храбрых ныряльщиков за раками.

Однако вернёмся к делу.

Как вы уже поняли, Тоня Боженко устраивала в своём доме очередной званый обед.

Вообще про то, какие она в своё время давала званые обеды, я вам ещё расскажу дальше. Торжества были такие, что просто закачаешься.

Но об этом несколько позже.

Итак, Тоня устраивала званый обед.

И притом не простой, а с раками!

В наших глазах это многое значило!

И Мишутка был на этот званый обед приглашён. А меня он пригласил за компанию.

Ну и как по-вашему, мог я от подобного предложения отказаться?

  Глава третья. Молодая барыня.

Мрачная фигура Тони Боженко, вне всякого сомнения, пугала.

Пугала, признаюсь, не на шутку.

И притом пугала она совсем не так, как, например, фигура той же Сони Барнаш. Эта последняя на многих наводила просто иррациональный ужас.

Во многом этому способствовала внешность. Точнее, не внешность даже, а скорее чудовищный контраст между внешностью и содержанием.

Соня была красива. Она была просто невероятно красива.

Эта девушка обладала какой-то особой, очень загадочной и притягательной красотой. Это была красота воистину потусторонняя.

Тут надо кое-что пояснить.

Не секрет, что девушки бывают красивы по-разному.

Есть девушки, красивые очень простой, здоровой, очень жизненной красотой.

Таких очень много. Они попадаются повсюду. Их можно встретить во всех профессиях и во всех общественных слоях. Среди них попадаются колхозницы и топ-модели, олимпийские чемпионки и домохозяйки.

Такие девушки просто сверкают здоровьем. Они все полнокровные, сильные, выносливые и вообще отличаются хорошей физической подготовкой.

Бывают и обратного типа. Они тоже красивы, но красота у них совершенно другая.

Это болезненные и чахлые создания, слабые и вечно вздыхающие.

Такие тоже встречаются нередко.

Кстати, вопреки распространённому заблуждению, подобные девушки попадаются во всех слоях общества. Но далеко не во всех профессиях.

Так вот, Барнаш совершенно точно не принадлежала ни к первому типу красавиц, ни ко второму.

И в то же время она была просто дьявольски красива!

Её бледная как известняк кожа напоминала хорошо отшлифованную, но не отполированную поверхность мраморной статуи. Удивительно правильные, точно симметричные черты круглого как бильярдный шар лица тоже производили впечатление статуи, а не человека. Огромные, переливающиеся на свету точно два огранённых самоцвета глаза выглядели неживыми.

Соню выглядела точно как хорошая фарфоровая кукла. Она была красива, но красота у неё была какая-то очень уж странная и необычная. Неестественная.

Такая красота производила неоднозначное впечатление. Она и притягивала, и пугала одновременно. Но притягивала всё-таки больше.

На вид Соня была вылитый ангел. Но вот характер у неё был далеко не ангельский…

Да, что ни говори, характер у Сони был просто ужасный.

Короче, ангельское личико и дьявольский характер создавали такой удивительный контраст, что в эту девушку просто невозможно было не влюбиться. Её сильное здоровое тело было просто создано для любви.

И ещё для убийства.

Да, все знали, что она убивала. Убивала не только животных, но и людей.

Об этих убийствах мы ещё поговорим дальше.

Пока же возвратимся в тот снежный февральский день, когда Миша Стефанко предложил мне составить ему компанию на званом обеде у Тони Боженко.

– Когда это мероприятие состоится? – поинтересовался я у Миши.

– Состоится завтра, – радостно ответил он. – Начало в три пятнадцать.

Карие мишины глаза светились от счастья. Он был очень доволен тем, что сходу уговорил меня пойти.

– А сегодня можем пойти ко мне после школы, – так же доброжелательно сказал Стефик. – Хорошо проведём время: телик посмотрим, пиццу пожрём.

– Хорошо, загляну к тебе на часик-другой, – спокойно ответил я. – Но надолго не останусь, даже не проси.

– Всё понимаю, – ответил Миша, горестно вздознув. – Ну, пошли в класс, а то звонок скоро.

И мы пошли в класс.

Остаток дня пролетел незаметно. Уроки закончились быстро.

Мы вышли из класса и вместе спустились на первый этаж. Вместе оделись, вместе вышли на улицу.

На Мише была его любимая тёмно-зелёная куртка. Он ходил в ней всю осень, всю зиму и большую часть весны. У него не было другой одежды, подходившей для холодного времени года. Хорошая была курточка…

Снег продолжал валить.

– Миш, – обратился я к товарищу, – давай возьмёмся за руки.

– Давай, – с лёгким удивлением в голосе ответил Стефанко.

Я вынул из кармана спрятанную там от холода ладонь правой руки и схватил её Мишу.