Теплая чашка в холодный день. Как физические ощущения влияют на наши решения

Несмотря на то что в наши дни многие обращения и опросы делаются в электронной форме, к нам по-прежнему довольно часто подходят на улицах люди с карандашом и листом бумаги на планшете, которые просят нас поставить подпись под неким коллективным документом или ответить на вопросы. Коллективные обращения могут касаться самых разных проблем – политических, общественных, образовательных, экологических; некоторые из них важнее других, некоторые вовсе незначимые. Большинство из нас просто проходит мимо волонтеров, держащих планшет с листом бумаги, а если мы и останавливаемся, то решение «подписывать или нет» (особенно если дело касается неважных для нас тем) принимаем наобум, зачастую руководствуясь не более чем весом планшета. Мы часто при этом несем тяжести – пакеты из магазина, тяжелые сумки, детей на руках. В следующий раз, когда вы с тяжестью в руках будете определяться в выборе, спросите себя: приняли бы вы то же решение, если бы шли налегке?

Я ношу с собой тяжелую сумку, в которой лежат компьютер, телефон, бумажник, косметика, щетка для волос, несколько письменных работ на прочтение, книга и многое другое. Сумка изрядно тяжела, и в кабинете я откладываю ее в сторону, однако на лекцию и обратно в кабинет я обычно ношу ее с собой. В конце лекций студенты часто подходят ко мне с разговорами или просьбами. Я обычно предлагаю им проводить меня до кабинета и поговорить по пути. Казались ли мне обсуждаемые идеи и просьбы важнее оттого, что я в это время несла тяжелую сумку? Какими бы я их сочла, если бы сидела в кабинете без всякой тяжести в руках?

Все описанные опыты потенциально способны изменить наш взгляд на окружающий мир. Некоторые связи чисто интуитивны – например, меланхолический настрой в холодную погоду. Однако понятие важности особо значимо для нашего сознания: вся наша жизнь выстроена вокруг занятий, которые мы считаем важными, и поэтому нам трудно смириться с тем, что наше отношение к ним может быть нелогичным. И хотя тяжелый планшет не в состоянии радикально переменить наши взгляды и чувства, нам неуютна сама мысль, что на них можно воздействовать! И отдавать себе отчет о возможности такого ментального манипулирования – путь к тому, чтобы наши решения основывались на нашем собственном выборе, а не были плодом воздействия сторонних обстоятельств вроде фактуры или веса.

Признание снимает тяжесть с сердца: физический вес и тайны

После того как я с ним поговорил и снял груз с души, мне стало лучше.

Я хотел избавиться от бремени и открыть свою тайну.

Его секрет был для меня тяжким грузом.

У Джоша Сифрида, лейтенанта ВВС США, была тайна. Его друзья по ВВС не знали о его истинной сексуальной ориентации. Они не догадывались, что он гей, и не подозревали, как он одинок и как ему стыдно скрывать правду, когда его время от времени спрашивали, ждет ли его дома девушка.

Лейтенант Сифрид хранил свою тайну много лет, поскольку с 1993 по 2011 г. в армии США действовал закон, известный как «не спрашивай, не говори» (don’t ask, don’t tell – DADT), запрещавший геям и лесбиянкам служить в войсках. Лейтенант Сифрид скрывал свою истинную природу от друзей и сослуживцев, поскольку знал: если он открыто заявит о своей гомосексуальности, его с позором уволят из армии, а то и отдадут под суд.

Чтобы не раскрывать свой секрет, лейтенант Сифрид обратился к таким же, как он, армейским геям и лесбиянкам через популярную социальную сеть, взяв псевдоним Дж. Д. Смит. Обнаружив, сколько гомосексуалов в действующей армии скрывают свою ориентацию, Джош организовал сеть поддержки под названием OutServe. Под именем Дж. Д. Смита лейтенант Сифрид выступал за равенство и за отмену DADT. Псевдоним стал известен массовым средствам информации, Сифрид даже давал интервью – лицо при этом было скрыто, его подлинное имя оставалось тайной в течение двух лет. После 18 декабря 2010 г., когда конгресс США постановил отменить упомянутый закон, Джош объявил, что он и есть Дж. Д. Смит. Он сказал репортеру CNN, что теперь может вернуться к работе, поскольку «это бремя меня больше не гнетет, и я могу о нем не беспокоиться».