Теплая чашка в холодный день. Как физические ощущения влияют на наши решения

Если физическое отвращение заставляет нас выносить более жесткие моральные оценки, то возможно ли, чтобы физическое очищение побуждало нас судить о нравственных материях более мягко? Изучению этого вопроса были посвящены два отдельных исследования, результаты которых на первый взгляд друг другу противоречили. В одном эксперименте группа британских исследователей (тех же, что и в предыдущем примере) давала студентам четыре фразы с перепутанными словами – участникам надлежало расставить слова так, чтобы получились осмысленные высказывания. Одна группа получила половину фраз со словами, относящимися к чистоте («чистый», «незапачканный», «вымытый»), а другой группе дали обычные слова, не связанные с чистотой. Затем участников попросили высказать мнение о нескольких моральных дилеммах. Те, кому достались фразы с «чистыми» словами, оказались менее жестки в суждениях, чем участники из второй группы, которым давали только нейтральные слова. Одно только чтение таких слов, как «мыть», «чистый» и «незагрязненный», активировало в мозгу понятия чистоты и соответственно заставило участников менее жестко отзываться о чужом безнравственном поведении.

В другом эксперименте^{124}

участникам давали прочесть слова, относящиеся к очищению, но затем одной половине испытуемых предложили вымыть руки, а вторая половина рук не мыла. Ученые обнаружили, что те, кто вымыл руки, высказались более жестко с точки зрения морали, чем те, кто рук не мыл.

Однако противоречие здесь только кажущееся, на деле результаты говорят примерно об одном. В первом эксперименте участники думали о «чистых» словах и могли перенести понятие чистоты на нравственные материи, соответственно их суждения оказались менее жесткими. А во втором эксперименте участники вымыли руки, то есть очистились и чувствовали себя незапятнанными и поэтому выносили более жесткие оценки. Связь между физическим очищением и моралью очень непроста, однако некоторые обстоятельства, на первый взгляд не относящиеся к делу (дурной запах или вкус, чистые руки или чтение «чистых» слов), могут повлиять на то, насколько неприемлемыми мы будем считать некоторые проступки.

Эти открытия вызывают определенную тревогу. Ведь нам всем хочется верить, что суждения о нравственности или безнравственности определяются нашими взглядами и ценностями, а не запахом в комнате и не степенью ее чистоты.

Как это работает

Связь между физической чистотой и нравственностью может быть объяснена как с эволюционной, так и с метафорической точки зрения. Как было указано ранее, физическое отвращение, скорее всего, развилось ради того, чтобы мы могли защититься от микробов, паразитов и других переносчиков болезней. Такая реакция приводит к антипатии, заставляющей нас избегать того, что мы считаем отвратительным. Из этого позже развилось чувство морального отвращения, которое описывается тем же языком неприязни.

Такую ассоциацию можно также объяснить процессом выстраивания структурных связей между конкретными и абстрактными понятиями. Абстрактное и конкретное связано метафорами, и абстрактные понятия основываются на конкретных понятиях, возникающих из испытываемых нами ощущений. Наши представления о нравственности базируются на опыте физического отвращения и чистоты, который мы получаем в первые годы жизни.

Недавно мы с приятельницей ехали в машине, с нами были трое маленьких детей – моя трехлетняя внучка Натали и двое внуков подруги: мальчик четырех с половиной лет и восьмилетняя девочка. Старшие дети обсуждали любимую игру, Натали героически пыталась вставить хоть слово. Когда наконец выдалась пауза, Натали заявила: «А знаете, что бывает гадкое? Какашка!» Четырехлетний мальчик, сидевший рядом, тут же парировал: «А знаешь, что еще бывает гадкое? Гнилой банан!»

Забавляться словами внучки для бабушки легче легкого, однако давайте задумаемся: что заставило трехлетнюю Натали сказать, что «какашка» вызывает у нее неприязнь? Может, ей казалось гадким то, что ее не включают в разговор? На детской площадке я однажды слышала, как пятилетний мальчик назвал «какашкой» другого, на которого сердился. Как и в случаях с физическим теплом и теплыми чувствами, отвращение, скорее всего, базируется на наших душевных переживаниях.

Чувство нравственного отвращения и неприязни выстраивается на реакциях и эмоциях, связанных с физическим отвращением. Когда мы растем, наше понимание контекста морального отвращения опирается на те же физические реакции отвращения, которые знакомы нам всю жизнь. Эволюция создала для нас короткий путь – экономный способ понимать и чувствовать сложные нравственные понятия. Потому-то мы с такой легкостью называем безнравственных людей «грязными лжецами» и говорим, что они «прогнили насквозь».

Мораль этой басни