Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)

Рассмеявшись ей в лицо, я пошел на Поляну.

Меня встретили глаза остальных игроков, и я поразился, какой хищный

огонь вспыхнул в них при виде раны. Не спешите, сволочи…

Вернулась и рыжая самка. Ни на кого не глядя, прилегла на листву. Какой,

должно быть, удар – кто-то не стал лапать ее сиськи.

Впрочем, у меня онемела рука, а это значит, что я теперь слабее этой

рыжей. Проклятый верзила!

К вечеру донесся запах гари. Пока рано, надо лежать, экономить силу.

Лишь тонкий пев тепловоза заставил меня подняться и подойти к рельсам.

Сейчас… Бог, или кто там, помоги! Другие игроки, словно тени, выстроились

вдоль дороги неподалеку от меня.

С ревом из тоннеля, образованного деревьями, показался Поезд, со всех

сторон облепленный ухватившимися за что попало людьми. Попасть на крышу

нечего и мечтать - там целые деревни.

Рано: первые вагоны перенаселены.

Курильщик и желтый не вытерпели и, отталкивая друг друга, бросились на

проносящийся мимо вагон, пытаясь ухватиться за искореженный поручень. Люди

из вагона, крича, отпихивали их. Курильщик исчез в шуме колес, а желтый,

вцепившись в чью-то руку, поехал, получая удары и тычки.

А вот старуху-то я недооценил. Как ей удалось ухватиться за поручень

шестого вагона?

Пора: скоро Поезд начнет набирать ход.

Я увидел свободную подножку и, став на мгновение пружиной, прыгнул на

нее.

-Куда, сволочь,- отбойщик, карауливший на крыше, достал меня по голове

длинной палкой. Если бы я был в порядке, то удержался бы и сбросил этого гада,

но раненая рука скользнула, и я полетел вниз, лишь чудом не угодив под колеса.

Преодолевая гром в голове, вскочил.

О, черт! Последний вагон проследовал мимо. На подножке - всего один

игрок с трепещущими на ветру волосами.

Я побежал.

Вот вагон, вот подножка, над ней - рукоятка, спасительный металлический

штырь, - только бы схватиться за него. Ну! Рука снова подвела меня.

Я все еще бежал, когда игрок, до этого стоявший на подножке спиной ко

мне, обернулся. Это была рыжая самка.

Она вдруг наклонилась и протянула руку. Я ухватился за эту руку, плохо

соображая, что к чему. Собрав остатки сил, в последнюю секунду впрыгнул на

подножку.

-Отпусти.

Словно очнувшись от сна, я понял, что все еще судорожно сжимаю руку

рыжей и, отпустив эту теплую руку, взялся за поручень - холодный и скользкий.

Почему эта самка спасла меня? Почему протянула руку? Ведь я не просил

о помощи. Помощи?!

Холодная злость начала заполнять душу - надо скинуть ее с Поезда, это

Джунгли, я должен так поступить.

Ну, чего ты смотришь на ее затылок? Схватить за волосы, рывок - и самка

закувыркается в темноте, там, где перестук колес. Сколько раз ты делал

подобное.

Ветер ерошил длинные волосы, рыжие пряди касались моего лица.

Не могу! Дьявол побери, не могу…

Я уткнулся головой в деревянную окантовку и прикрыл глаза: будь что

будет.

А на крыше вагона, похоже, что-то назревало.

- Ты занял мое место, гнида.

- Я выдавлю из тебя потроха.

Зазвякало железо, и с крыши свалились два сцепившихся тела. Место

освободилось.

Превозмогая боль, я полез наверх.

-Куда, падла! Нам тебя не надо.

Черная, сплющенная с двух сторон рожа возникла передо мной; неширокий

конец длинной палки устремился мне навстречу. Я успел уклониться, и,

ухватившись за палку раненой рукой, - от боли в голове взорвалась бомба -

дернул.

Палка осталась у меня.

Застонав от напряжения, я подтянулся на одной руке и влез на крышу

вагона.

В центре узкой площадки металлическая коротконогая печка выбрасывала

в черноту снопы искр; ловя тепло, к ней жались игроки.

Некоторые жарили крыс, насадив на заточенные прутья.

-Эй, вы, какого хрена?

Почему «вы»? Я оглянулся: рыжая стояла за мной, настороженно глядя на

игроков. Прицепился банный лист. Жаль, что я ее не сбросил.

Парочка наиболее смелых игроков (а, может, тех, кому больше всех надо),

поднялась из-за печки, но я погрозил им палкой:

-Хотите полетать, суки?

Они присели и занялись крысами.

Стараясь не задевать согбенные спины, я пробил путь поближе к печке и,

положив перед собой палку, сел на холодное покрытие вагона. Рыжая

примостилась рядом, стала смотреть на огонь.

Я уже понял, что нам… тьфу! мне,- повезло. Игроки здесь собрались

хлипкие; удивительно, что им вообще удалось попасть на крышу – наверное,

садились в Начале Пути. В глазах у большинства – тусклая мольба: «Не тронь

меня».

Однако, кое за кем нужен глаз да глаз - хотя бы вон за тем остролицым, что

до белизны в костяшках пальцев сжимает припрятанную на груди заточку, или за

этим одноглазым рослым игроком, что так жадно поглощает крысятину, едва не

касаясь мордой огня. Была б рука здорова, я занял бы его место у печки.

- Подай крысу, – приказал я сидящему за моей спиной хиляку, оттесненному

от печки к самому краю крыши. Тот, бросив затравленный взгляд, дотянулся

костлявой рукой до широкого деревянного ящика и подал мне еду.

- Ловец тоже давай.

Игрок послушно протянул деревянный заточенный прут. Я насадил на

ловец крысу и полез к огню. Сидящие у печки неохотно расступились, и моя крыса

зашкворчала, разбрасывая во все стороны капельки жира. Одноглазый,

прищурившись, разглядывал меня с деланным равнодушием, время от времени