Теплица

На верхней части чехла был еще один из тех узоров, которые сморчок назвал надписями. Этот напоминал нечто вроде

в зависимости от того, с какой стороны посмотреть, и был окружен несколькими полосами схожих значков поменьше.

Грен начал трясти контейнер, нажимать на него. Тот не желал открываться. Люди-толстячки быстро утратили интерес к происходящему и разошлись. Да Грен и сам давно отбросил бы бесполезный предмет, если бы сморчок не заставлял его продолжать осмотр, тянуть и дергать. Когда он в очередной раз пробежал пальцами по одной из сторон, крышка чехла вдруг приоткрылась. Грен и Яттмур удивленно посмотрели друг на друга, а затем, с трепетом припав к земле, уставились на лежащую в контейнере вещь.

Она была сделана из того же гладкого желтого материала, что и сам контейнер. Грен благоговейно поднял ее и положил на песок. Освобожденная от оков чехла, сработала пружина; предмет, бывший сначала клинообразным и потому легко помещавшийся в контейнере, внезапно выпустил желтые крылья. И застыл между Греном и Яттмур — теплый на ощупь, странный, сбивающий с толку. Люди-толстячки подползли поближе.

— Оно похоже на птицу, — выдохнул Грен. — Неужели такая птица действительно могла быть сделана подобными нам людьми, а не выросла сама?

— Она такая гладенькая, она… — Яттмур не хватило слов, и она протянула руку, чтобы осторожно погладить птицу. — Мы назовем ее Красотой.

Летящие мимо века и бесчисленные смены времен года собрали контейнер в складки, покрыли его глубокими морщинами, а внутри крылатая вещь оставалась как новенькая. Когда девушка погладила ее поверхность, отскочила крышечка, скрывавшая то, что птица хранила внутри. Четыре толстячка бросились назад, чтобы спрятаться в кустах. Отделанные странными материалами — металлом и разноцветным пластиком, — внутренности желтой птицы казались чудом, видеть которое и обладать которым нельзя было и мечтать. Грен и Яттмур с любопытством подались вперед и изумленно позволили своим пальцам — тем самым четырем пальцам с противостоящим пятым, которые так далеко завели их предков, — ощупать продолговатые переключатели.

Ручки настройки можно было крутить, переключателями — щелкать!

Не издав ни звука, «Красота» поднялась над землей, воспарила прямо на глазах людей, затем поднялась повыше. Грен и Яттмур закричали от изумления, они упали навзничь, подмяв под себя желтый контейнер. «Красота» даже крылом не повела. Непревзойденная в своем электрическом полете, она описала над людьми круг, ярко сияя на солнце.

Набрав достаточную высоту, она заговорила.

«Подготовьте мир к приходу демократии!» — крикнула «Красота». Голос ее был негромок, но удивительно отчетлив.

— О, она умеет говорить! — вскричала Яттмур, с восторгом глядя на вспыхивавшие на солнце крылья.

Люди-толстячки поднялись с колен и подбежали, чтобы присоединиться к общему веселью, попадали наземь, когда «Красота» пролетела мимо, и застыли, сбитые с толку, когда она сделала круг прямо у них над головами.

«Кто, по-вашему, поднял докеров на ту катастрофическую забастовку тридцать первого года? — риторически поинтересовалась «Красота». — Те же, кто сегодня продел бы по кольцу в нос каждого из вас. Делайте выводы, друзья, и голосуйте за Эс-Эр-Эйч — голосуйте за свободу!»

— Она… Что она говорит, сморчок? — спросил Грен.

Она говорит о людях, в носы которых продеты кольца, — ответил сморчок, пораженный не меньше Грена. — Так украшали себя люди, когда еще были цивилизованными. Ты должен постараться научиться чему-то, выслушав ее хорошенько.

«Красота» облетела вокруг одного из долгоногов, из тех, что повыше, и осталась парить вверху, тихонько гудя и порой выкрикивая какой-нибудь лозунг. Чувствуя, что они приобрели могучего союзника, люди развеселились; еще долго стояли они, задрав головы, наблюдая и вслушиваясь. Толстячки колотили в свои животы, как в барабаны, умиляясь выходкам птицы.

— Давай вернемся и попробуем найти другую игрушку, — предложила Яттмур.

Помолчав немного, Грен ответил:

— Сморчок говорит, нет. Он хочет, чтобы мы спускались, когда мы сами не желаем этого; когда мы намерены вернуться, он не пускает. Я его не понимаю.

Тогда ты совсем глуп, — проворчал сморчок. — Кружащая над нами «Красота» не поможет перебраться на материк. Мне надо поразмыслить. Мы ни от кого не дождемся помощи; надо действовать самим. Лично я намерен понаблюдать за этими долгоногими растениями. Помолчите и не отвлекайте меня.