Тепло лютых холодов

Алексей рассчитывал, что разговор на этом и закончится, но Геннадий применил нестандартный приём. Он извлёк из кармана трёхрублёвую купюру и протянул Алексею:

– Держи, нищета! Это тебе на цыплёнка, чтобы свои деньги не тратил. Потребности семьи – дело святое! А трояк отдашь, когда сможешь. Хоть – никогда! – он захохотал.

– Ну, если так… – пришлось согласиться Алексею, который вовремя не нашёл аргументов, чтобы отказаться. – Ты мне лучше подскажи: эту аппаратуру они ремонтировали или нет? Как разобраться? Я гляжу, всё опломбировано, но не пойму, это старые клейма или поставленные местными мастерами после ремонта?

– А шут их разберет? Отсюда мы с тобой ничего не выудим! Нужны аккумуляторы для полной проверки аппаратуры, нужны и спецы, которые здесь когда-то покопошились. Завтра бери зампотеха за то самое место. Он, как я понимаю, намерен тебе сбыть всё в самом неприглядном виде, лишь бы самому поменьше хлопот. А кто потом за этот трофей ответит? Догадайся сам! Аналогично и мою станцию мне всучивают. Недоделок я выявил уйму. Это у них системой стало! Не ремонтируют, а имитируют! Вот пусть сами и устраняют, не то машину не возьму!

– Ладно! Меня ты уговорил! Теперь пойдём к Александрову, если он приехал, попробуем его уговорить! Мне вообще хочется эту станцию здесь оставить. Пусть Александров ей займётся! Всерьёз и на совесть! А потом ее кто-то из наших заберёт по случаю!

– К Александрову топай один… Мне снова там светиться незачем – я ему своё уже сказал! Потому тебя здесь подожду, а потом устроим банный день. Согласен?

– Ещё бы! Но дождись… Мало ли как получится!

Разговор с командиром базы почти ничего не дал. Полковник Александров вежливо придерживался той позиции, что на базе в своё время всё, что следовало сделать с радиостанцией, было исполнено в полном объеме, а теперь время прошло, состояние станции закономерно ухудшилось, так что берите как есть…

– Так ведь разграблена! И даже документации нет! Ведь была, когда сдавали? Как ее могли утерять? – не выдержал надувательства Алексей.

– А вы уверены, что она была? Вы же не только документацию, вы и саму машину потеряли! А что станцию разграбили, так это очень плохо. Частично наша база в этом виновата. Потому поможет вам в восстановлении, чем сможет.

«Ну, да! – подумал Алексей. – Это означает, что делать ничего не станут… Хоть аккумуляторы бы да разворованное оборудование шасси вернули! Куда мы без этого? Надо немедленно звонить Кривцову – обрисовать ему обстановку. Пусть сам решает, как быть, иначе я по приезду окажусь крайним! А завтра ему еще раз позвоню – уже перед выходными, в течение которых вообще ничего в лучшую сторону измениться здесь не может – нерабочие ведь дни! Только время потеряю!»

Алексею повезло, и телефонистка легко и быстро связала его с командиром дивизиона. Кривцов, как и предполагал Алексей, от новой информации вышел из себя. Пришлось от него многое выслушать, в том числе, и в свой адрес: не активен; не настойчив; не можешь потребовать то, что положено… В заключение услышал легко прогнозируемое: «Ты там, в Риге, не загулял ли? Величко, тот, конечно, не просыхает! Он должен уже в часть вернуться, да не очень торопится! Всё отговорки какие-то придумывает! Смотрите там у меня!»

«Вот! Последняя фраза всё объяснила! Она в полной мере касается и меня! – подумал Алексей. – Выходит, я пьянствую, гуляю, придумываю отговорки… Ещё один такой звонок в дивизион, и я узнаю, каким именно образом я сам и разбазарил столь «драгоценное» военное имущество! А затем и оргвыводы последуют! Известное дело! Если станция в ужасном состоянии, значит, нужен козёл отпущения! И не важно, кто им станет! Кривцову удобнее всего назначить меня».

– Поговорил? – добродушно ухмыляясь, встретил Алексея Геннадий, хорошо понимающий, чем мог закончиться разговор об отвратительном состоянии станции.

– Даже с твоим тезкой успел некоторыми эмоциями поделиться … Загулял ты в Риге, сказал он мне! Не просыхаешь, говорит, в часть не торопишься!

– Ну, и это вполне прогнозируемо! Пойдем-ка, Лёха, смоем с себя всю грязь! В том числе, и эту!

В котельной, являющейся подразделением ремонтной базы, товарищей встретил тамошний работник. Разумеется, солдатик.

Величко с порога ему заявил:

– Привет! Ты нам, дружок, покажи, где у тебя тут помыться можно, а то мы в таком виде уже себе не рады!

– Извините, товарищи офицеры! Не положено! Тут не баня! – уперся солдатик, скорее всего латыш, обретя неожиданную власть над офицерами.

– Ну, это мы и без тебя знаем! – загремел весёлый голос Величко. – Была бы тут баня, ты бы с нас за билеты содрал! Так ведь? – он расхохотался, как будто, обезоруживая хозяина котельной. Но тот не сдался:

– Тут не баня, товарищи офицеры! Посторонним не положено!

– Ну, вот! Заладил! Не положено! А одному смену стоять положено? Где твой напарник? В самоволке? Докладывай-ка нам, хлопец, подробности! Мы ими с полковником Александровым поделимся!

Солдатик подобного оборота не предполагал, потому забеспокоился за товарища, видимо, и впрямь где-то незаконно загулявшего: