Теплые острова в холодном море

- Кум, кум! Иди скорее, пока не кончилось, - повторял он взволнованным голосом и откинул полог, но еще раньше через легкую ткань палатки Поддубный почувствовал, что на улице и впрямь происходит странное.

Очистившееся от туч небо вспыхнуло и задрожало: метущиеся полосы расходились по нему, делаясь то более яркими, то, напротив, тускнея.

Макаров отошел от костра и поманил Поддубного дальше в темноту так тихо, словно слабый человеческий голос мог вспугнуть живое движение ночной радуги. Они спустились к берегу моря, где деревья не заслоняли пространство над головой, и замерли. Неяркое, но все равно хорошо заметное свечение расходилось по небу, дрожало, играло и переливалось, и чудилось, будто этими переливами кто-то управляет, пуская их по очистившемуся небесному своду. Павел никогда не видел прежде, но догадался, что это было, а выросший в Мурманске Поддубный узнал северное сияние, необыкновенно раннее в этот солнечный и жаркий год.

Оно заставило забыть потерпевшего обо всем на свете, слезы высохли, и Илья счастливо заулыбался. Макаров принес водку и закуску, они выпили на берегу и легли на кариматы, уставившись в приблизившееся, все еще светящееся, мерцающее небо, и радость от увиденного была столь велика, что завороженный Поддубный больше не думал о потерянном паспорте, упущенной щуке и сожженных деньгах - неужели такая мелочь могла испортить ему праздник, как портила путешествие его товарищу странная болезнь?

Макаров так и не выздоровел до конца, хворь по-прежнему крепко держалась за тело, его лихорадило и мучила слабость, однако теперь он с нею свыкся, она стала постоянной и привычной, породнившись с ним и сделавшись частью его существа. Он пил теперь наравне с другом, той же едой закусывал и даже пробовал курить, на душе было легко, земля качалась и плыла под ногами, словно корабль в волнах, и в этой легкости и качке он не заметил, как здесь же, на кариматах у теплого костра, глубоко уснул и не мог понять, снится ему или нет, что верный кум, сам шатаясь, смеясь, чертыхаясь, падая и взвывая от боли в обожженной правой руке, тащит его через мох в палатку, расстегивает спальник и впихивает расслабленное, тяжелое тело.

10

Утро было теплым и душным, над заливом стелился густой туман, укрывая противоположный берег и лесистый островок, скрывая всю прибрежную линию, так что невозможно было понять, где стоит - на берегу моря, реки, озера или в лесу - их лагерь. Все застыло и не двигалось, туман повис на ветках деревьев, прилип к камням и смешивался с водой, и слышно было, как где-то не очень далеко, в заливе, шла мотодора. Не хотелось вставать и вылезать из сумрачной, сыроватой палатки, но уже одевшийся и умывшийся Сережа запросил есть.

С трудом приходя в себя после вчерашнего восторга и выхлеста, взрослые вяло позавтракали одним чаем, а потом стали не спеша собираться в однодневный поход на третий по величине остров архипелага, на котором в монастырские времена разводили коров, ибо, как пояснил мальчику дядя Илья, держать живородящую скотину на большом острове по уставу обители не дозволялось, а молоко требовалось, чтобы кормить паломников и трудников.

После дождя и неудачной сушки одежды враз сделавшийся предусмотрительным Поддубный очень долго и обстоятельно собирал рюкзак, наливал в пластиковые бутылки кипяченую воду для питья, тщательно укладывал еду, еще предложил захватить сапоги, потому что дорога в одном месте была сыровата, и наконец, поколебавшись, положил свитера и плащи на случай ухудшения погоды, ибо Север есть Север и утром никогда нельзя сказать, что тебя ждет днем.

Сережа меж тем уже давно уложил свой собственный рюкзачок с плащом и питьем, он снова был возбужден и ожидал от их сегодняшнего марш-броска чего-то необыкновенного. Он не верил своему счастью, что его повсюду берут и он на равных ходит со взрослыми, торопился предупреждать каждое движение обоих мужчин, мыл вместе с папой посуду, пилил и складывал в маленькую поленницу на вечер дрова, сходил к ручью за водой и не мог больше пяти минут усидеть на одном месте. Мальчику не терпелось как можно скорее выйти из лагеря, и он никак не мог уразуметь, отчего отец и крестный делают все медленно, держатся за головы и выглядят не совсем свежо.