Теплыми руками

в которой рассказывается о том, что люди довольно плохо переносят одиночество, а так же о том, что встреча с любимой не всегда приносит долгожданное облегчение.

Раи дома не было. Я позвонил Коле, но трубку сняла его теща. Оказывается, мои друзья были очень заняты. Мы договорились, что Коля сразу же позвонит мне, как только вернется домой.

Я немного послонялся по квартире и, включив телевизор, уселся в кресло. Вскоре на экране появилось изображение, но звука не было – я забыл повернуть ручку регулятора громкости. Я так и просидел в кресле до самого вечера, уставившись на немой экран и перебирая в уме те слова, которые я собирался сказать Рае.

В шесть часов вечера в прихожей раздался звонок. Я встал и, шаркая ногами, направился к двери. У Раи был ключ, но я глупо надеялся на то, что она его потеряла.

В прихожую, едва не сбив меня с ног, ворвались веселые и счастливые Коля и Настя. Если бы не их вызывающий внешний вид – бомжеские фуфайки, обильно присыпанные кирпичной крошкой и цементной пылью – они были бы очень похожи на молодоженов.

– Где Рая? – спросил я.

– Ты разве забыл, что вы поссорились? Она сказала, что поживет пока у родных, – веселая парочка скинула фуфайки и сразу направилась на кухню. – Мы есть хотим.

Уже за столом Настя посмотрела на меня и сказала:

– Если хочешь, мы можем съездить за Раей вместе.

Я горько усмехнулся и спросил:

– А кто тебе сказал, что я собираюсь куда-то ехать? Меня вполне устраивает гордое мужское одиночество.

Три последующих дня моей жизни были до предела заполнены работой, но еще ни разу в жизни я не принимал участия в коллективном труде с такой хмурой физиономией. Мы работали все: я, Коля, Настя, Гриша и многочисленные Настины родственники. Там, вдалеке, маячил на часах мой новый друг Веня Скворцов. Мы строили дом на дачном участке Геннадия Федоровича Портянко. Это была та самая победная точка, которая должна была завершить наши приключения. Хотя, в сущности, моя идея имела и слабые стороны. Одной из них была та, что Светлана, после того, как Гена благополучно выполз из ее кабинета, уже не могла в будущем жить в этом доме. Но и объяснить своему начальству его появление она бы тоже не могла, тем более что ее развод с Геной не был оформлен. Кирпич, наконец, нашел свое последнее пристанище, он даже превратился в дом, но, к сожалению, никому не нужный.

Куда исчезла адвокат Надежда Шарковская, я не знаю. Один раз я увидел ее на улице. Она была в черных очках и явно кого-то выслеживала. Увидев меня, она быстро перебежала на противоположенную сторону улицы и скрылась. Я махнул на нее рукой – приключения уже порядком осточертели мне. Я с удовольствием променял бы их на тихое, семейное счастье, разделенное с Раей на двоих.

Вечером, голодные и усталые мы шли ко мне домой ужинать. Как сказал дядя Леша "сразу всем колхозом, как с деревенского сенокосу". Услышав такое сравнение, кое-кто рассмеялась. Улыбнулся даже я…

Нет, ну что это за прелесть деревенский сенокос! И особенно вечером, когда уставшее и мягкое на вид солнце садится за горизонт. Пахнет травой, озером и дымом костра. Птицы смолкают. Вместо их щебета оживает ранее прижатый к земле полуденной жарой, а теперь вдруг осмелевший хор лягушек, сверчков и прочей мелочи.

"Шаба-а-аш!.." – доносится откуда-то издалека. "А-а-а?!.." – кричит твой сосед справа мокрая спина, которого весь день маячила у тебя перед глазами. "…А-а-аш!" – опять доносится издалека вместе с легким порывом ветра. "А, черт!.. – ругается сосед, – кажись на лягушку, что ли, наступил?" Он поднимает ногу и на фоне догорающего заката становится похожим на танцующего негра.

"Петрович, уха готова!?" – "Ну, а як же!.. Мы тут с Семеном уже присели". – "А мы?!.." Метрах в пятидесяти, там, ближе к берегу озера, из-под земли выныривает взлохмаченная голова. "Да я вас звал" – "Когда?" – "Звал, говорю же… Глухие вы, что ли?"

У берега тихо потрескивает костерок, отсвечивая колеблющимся светом еще не видимые просто так сумерки. Мягкая и теплая озерная вода приятно освежает разгоряченное лицо, шею и руки.

"Небось, уже все без нас все поели?" – "Не-е-е, тут всем хватит". – "А бабам?" – "Я говорю всем, а не бабам…"

Котелок слегка жжет колени. Уха прекрасна, хотя торопливо сделанная, она немного отдает тиной. Тяжелый, домашней выпечки, хлеб еще хранит тепло и не совсем понятно чье – то ли печки, то ли полуденного солнца.

"Тьфу, блин, а я ложку забыл" – "На Васькину" – "А он где?" – "С бабами, за лесополосой косит". – "Попался, значит, мужик" – "Это точно. Его жена с собой пойти заставила, а сам-то он не хотел…" – "Понятное дело, баба, если в работе упрется – семь потов из мужика выжмет".

Откуда-то появляется трехлитровая банка с самогоном настоянном на столь большом количестве трав, что даже ее хозяин, не смог бы назвать и половины из них. По цвету самогон похож на мед. Блаженно морщась, мужики пьют пахучую, густую жидкость.