Терапевтические метафоры

(К — утомился К — измучен, устал К — покой К — давление нарастало К — вынести К — встал, ткнул А — заревел А — слушать, тихой В — оглядываясь А — говорила бредни К — хмурила брови) Гиневра отпрянула назад при этом неожиданном взрыве Ланселота и покорно сидела, пока он говорил. Ланселот продолжал расхаживать и жестикулировать, восклицая: "Я совсем не счастлив от того, что разлучен с тобой. Но я также знаю, что то, что я делаю — важно. И в результате мы находимся в кутерьме несогласия". Ланселот положил руку на голову и продолжил: "У меня чуть не свихнулись мозги при попытке прийти к способу пролить немного света на эту проблему, и я совершенно не знаю, что делать".

(К — отпрянула, взрыве, сидела А — говорил, восклицая А — несогласия К — свихнулись К — пролить В — свет)

Затем он сел рядом с ней, положил свою руку на ее руку, посмотрел ей в глаза, и ровным, полным силы голосом сказал: "Единственное, что я знаю, что надо делать, это сказать тебе, что ты очень важна для меня, что я люблю тебя, и что то, что я бываю вдали, не значит, что я не думаю о тебе, потому что я думаю. Здесь ли, там ли, я часто о тебе думаю. И если бы я мог иметь тебя рядом с собой, я бы сделал это".

(К — положил руку В — посмотрел А — сказал К — ровным, полным силы А — сказать) Когда Гиневра услышала это, ее глаза наполнились слезами, и она обняла его.

— "Все это время, — прошептала она, — я говорила себе, что ты никогда не посвящаешь мне ни одной мысли, когда ты вдали… Что, возможно, ты был рад избавляться от меня на время. Теперь я знаю, что это не так". Затем Гиневра, казалось, на мгновение задумалась, а затем щелкнула пальцами. Улыбаясь, она сказала: "Ланселот, ты помнишь, как бывало мы… " — "Конечно, — прервал он ее. — Это было так долго! " — "Ну тогда, во имя Бога, чего ты ждешь? Пошли! Ты знаешь, Ланселот, ты одряхлеешь раньше времени, если не обстругаешь себя. В прошлом году… " И они вышли: Гиневра — разглагольствуя, а Ланселот — смеясь. (А — услышала К — обняла А — прошептала, говорила себе В — казалось К

— щелкнула К — обстругаешь) Конечно, с тех пор их любовь и дружба росли. В самом деле, Ланселот мог видеть, что они теперь ближе, чем когда-либо раньше, потому что оба научились, что никогда нет никакой причины для того, чтобы один воздерживался от того, чтобы сказать другому точно, что он видит, или что она чувствует. Вновь их жизни были в гармонии. И хотя они не были вместе столько времени, как это случилось однажды, теперь, когда они оказывались вместе, они извлекали выгоды из своего времени для того, чтобы радовать друг друга больше, чем когда-либо. (В — видеть А — сказать В — видит К — чувствует А — гармония)

Часть V. ДОБАВЛЯЕМ СУБМОДАЛЬНОСТИ

Пролог

по роману В. Годдмена "Солдат под дождем" … Слоуотер сделал большой глоток пива, и поставив бокал обратно, начал поигрывать мокрыми четками, лежавшими на стаде. Клей подпер подбородок рукой и приготовился слушать. Слоутер оглядел его и очень грустным голосом начал рассказывать.

— В Тихом океане… — сказал он. — Есть одно местечко в Тихом океане. Я был там один раз. Во время войны. Небольшой остров. Буйные тропики. Полно зеленой листвы. Длинный белый пляж под солнцем. Голубые водны, набегающие на берег. Клочья белой пены, играющей на песке. Над головой — ничего, кроме голубого неба, огромного, бесконечного. Это — место для меня, Джастис. Это — то самое место, куда я собираюсь поехать, когда надумаю покончить со всем этим. На мой собственный островок под солнцем.

— Ты это вправду?

— Я так решил. Там все люди — твои друзья. Добрые, благородные, честные. Все девушки — стройные и искренние. С такой кожей… И с такими глазами… И с улыбками, от которых тает сердце. С длинными ногами, гладкими животами, и твердыми круглыми грудями торчком.

— Торчком? Слоутер кивнул.

— А во что они одеты? Слоутер раскинул руки по столу.

Ни во что. Абсолютно ни во что… Я разделю с тобой этот остров прямо сегодня, Джастис. Закрой глаза. Зажмурься. Зажмурился? Клей кивнул.

— Отлично. А теперь ты должен услышать музыку. Вновь загремела пластинка. Заиграл саксофон. Клей покачал головой.

— Не эту, — сказал Слоутер. — Эту не слушай, выбрось ее из головы. Та, о которой я говорю, нежная. Прелестная спокойная музыка. Приходящая откуда-то издалека.

Слышишь?

— Нет.

Слоутер вздохнул.

— Я слышу только этот автомат. Максвелл, и это все.

— Тогда представь себе какой-нибудь цвет. Например, голубой. Голубой для воды и неба. Видишь? Темно-голубой для воды, светло-голубой — для неба. Верх и низ.

Клей нажал пальцами на веки.

— Я не вижу ничего, кроме ничего.

— Постарайся еще чуть-чуть, Джастис. Темно-голубой для воды, светло— голубой для неба… Темно-голубой для воды и светло-голубой для неба… А теперь жди. Кусочек чего-то белого… Это — пляж, Джастис, оживающий перед тобой. Лежащий вдоль воды. Белый, как снег. А вдали за ним — зеленая листва, густая и темная. А затем — вон там, вон там — сбегающие к пляжу девы… Разве они не чудесны? Разве они не прекрасны?

— Есть! — закричал Клей. — Показались!