Терапия памяти

Переодевшись в бордовый хирургический костюм, Ульяна почувствовала себя как будто даже уверенней, вскинула голову и вернулась в ординаторскую, где Басалаев уже успел сварить кофе и даже налить ей чашку.

– Давайте сперва по кофейку, а потом вместе в реабилитацию пойдем, – предложил он, и Ненашева согласилась. – Я, конечно, варю не так, как в нашем кафетерии, но пить можно, никто пока не отравился, – пошутил Филипп. – Нет операций сегодня?

– Нет, теперь только в понедельник. Опять ринопластика – прямо поветрие какое-то. У меня из семи клиентов пять – как раз с этим.

– Мода нынче такая. Иной раз даже не понимают, что лишают свои лица изюминки, того, что делает их индивидуальными. Вот у вас – только не обижайтесь, Ульяна Борисовна, – нос тоже не греческий, но вы ведь его не пилите.

– Мне его на соревнованиях сломали, – прикоснувшись пальцем к довольно заметной горбинке на носу, сказала Ульяна. – Крепление на маске сломалось, и металлическая часть оказалась слишком близко к лицу. Как назло, атака пришлась на маску, нос не выдержал. Это нарушение, конечно, рапирой в голову не атакуют…

Филипп посмотрел на нее с интересом.

– Ах да… Игорь говорил, что вы фехтовальщица…

– Уже в прошлом. Я давно не выступаю, иногда только учебные поединки провожу – тренеру помогаю, если попросит. Ну и изредка сама занимаюсь, чтобы физическую форму поддерживать.

– Надо же… я и не знал, что у нас в городе такой вид спорта существует.

– Очень хорошая школа, хотя сейчас держится на чистом энтузиазме руководителя и тренеров. Ну, и на родителях, конечно, – цены-то кусаются на все.

– И это что же, вы, значит, шпагой владеете?

– В меньшей степени. Я на рапирах фехтую, – сказала Ульяна, чувствуя, что совсем перестала смущаться.

– А есть разница? – удивился Филипп, делая глоток кофе.

– Конечно! Рапирой наносят только колющие удары – острием клинка. Рапира легче – полкилограмма всего. Рапира четырехгранная, а шпага – трехгранная, – заговорила Ульяна, сама не замечая, как увлекается рассказом и буквально на глазах преображается, становится совершенно иным человеком. – Диаметр гарды у рапиры меньше – вы знаете, что такое гарда?

Филипп неуверенно кивнул.

– Это такая штука, которой рука защищается?

– Да. Металлическая пластина. Клинок рапиры уже, чем шпаги – всего шесть миллиметров против двадцати четырех. Ну и рапира короче – до девяноста сантиметров. Плюс – уколы рапирой допустимы только в куртку. Потому я и сказала, что нос мне с нарушением сломали, – улыбнулась она.

– Слушайте, Ульяна Борисовна… вы так интересно и с азартом рассказываете, что я заинтригован, – сказал Филипп, глядя на нее с уважением. – А чего ж вы соревноваться-то перестали? Не жаль бросать?

– Так я и не бросила, тренируюсь. Просто на соревнования не езжу, времени теперь не хватает, – уклончиво ответила Ульяна, снова чувствуя, как внутри все сжалось – так бывало всегда, если ей приходилось отвечать на вопрос о причинах.

– Н-да… – протянул Басалаев, – интересная вы, оказывается, личность… А я вот спортом совсем не занимаюсь, если, конечно, шахматы таковым не считать.

– Всегда считала тех, кто играет в шахматы, необыкновенно умными людьми. Я отличаю только коня от пешки, – улыбнулась Ульяна.

– А давайте как-нибудь попробуем. Вы ведь спортсменка, должен же быть азарт? Я научу, хотите?

– Попробовать-то можно… только… нам ведь еще обход делать, – напомнила она, направляясь к шкафу, где стояли планшеты с историями.

– Так я и не сейчас предлагаю. Как время будет.

Ульяна пожала плечами и первой вышла из ординаторской.

Попасть в кабинет к Иващенко ей удалось только ближе к обеду. До этого она с честью выдержала допрос на обходе, устроенный ей Драгун.

Руководитель клиники задавала такие вопросы, что Ульяна слышала, как потихоньку хмыкают в кулаки коллеги за ее спиной – как будто Ненашева была не практикующим хирургом с определенным багажом за плечами, а выпускницей института.

Но по невозмутимому лицу Аделины было понятно, что такие вопросы она задает всем без исключения, особенно на первых порах, и ничего унизительного в этом нет.

Ульяна спокойно отвечала и видела, как в холодных глазах Драгун, внимательно изучающих ее сквозь очки, появляется что-то похожее на уважение.

Однако Ненашева почувствовала, как по спине от напряжения побежала струйка пота.

«Я так напрягалась последний раз курсе на пятом, – подумала она, выходя из палаты, когда обход закончился. – Жестковато тут…»

В коридоре ее ждал Авдеев, отставший от остальных:

– Ну, с боевым крещением, – улыбнулся он, и в его голосе Ульяне почудились какие-то теплые нотки. – А вы молодец, достойно держались.

– Она всегда… так? – чуть запнувшись, спросила Ульяна, имея в виду Драгун.

– На первом обходе – всегда. Если не тушуетесь и отвечаете без запинки даже на вопросы для первокурсников, то завтра она уже будет вести себя с вами как с равной. Такой способ проверки на устойчивость, – объяснил Игорь, шагая рядом с Ульяной к выходу из отделения.

– А где ваш психолог принимает?

– Хотите зайти?

– Да, пока есть свободный день.