Терминатор 1965

- Кто там? - Антонина настороже, это похвально. Впрочем, при расставании вдова получила «ментальный инструктаж» на полную катушку, а тут двух недель не прошло, не должен приказ быть осторожной и молчаливой, «рассосаться»...

- Я прилетел сюда, зачем то на ночь глядя.

И смертным боем бьюсь в гостиничную дверь.

Но как повымерли за стойкой эти ... тёти.

Наверно дрыхнут, и, куда же я теперь?

- Коля? - женщина ломанулась срывать цепочки и засовы.

- Я за него и от него, Игорь буду...

- О, господи...

Песня-пароль сработала, как и ожидал. Антонина захлопотала вокруг гостя дорогого, пытаясь «ненавязчиво» выведать степень дружбы Игоря и Николая и когда разлюбезный Коленька (или как там его зовут, ах, да государственная тайна) подаст весточку.

Отвечал важно, обстоятельно. Дескать, служили вместе срочную, а потом разошлись пути-дорожки. Николай, пока так его будем называть, на службу государеву, а Игорь жениться хотел, но не доделалась обманщица, отчего после дембеля гулял и куролесил, вот приехал по звонку, по просьбе друга, проследить, чтоб Антонину никто не забижал. А то от государства охрану долго держать не станут, а кавказцы народ мстительный. Заодно попросил посодействовать с трудоустройством, желательно на полставки, ибо сам художник и резчик по дереву, заработать сумею. К просьбе открыть мастерскую в комнате хозяйка отнеслась с пониманием, а на вопрос по оплате возмущённо замахала руками. Спасибо тебе, Коля Писаренко, цельная комната на Кутузовском досталась «преемнику» считай, на шару Исключительно из-за того, что Игорь парень гордый и ни за что не желал задарма вселяться, сторговались на 25 рублях. На сих милых препирательствах и завершился суматошный денёк.

Глава 16.

Замечательное время, прекрасные люди, страна на подъёме! Вторая половина шестидесятых - в разгаре «золотая пятилетка»! Хроноаборигены, понятное дело, не в курсе, что восьмой пятилетний план развития первого в мире социалистического государства так впоследствии поименуют, но видят, понимают, ощущают, жизнь то - налаживается!

Человек труда звучит гордо, потому и двинул устраиваться на одно из самых громких, самых звучащих столичных предприятий - на ЗИЛ, он же Завод Имени Лихачёва. В пролетарии однако ж, рваться не стал. Конвейер, сборка грузовиков, ударник пятилетки, передовик - на кой мне это всё? Нет, устроился при заводском комбинате питания художником-оформителем на «жалкие» 110 рублей. И то если с премией. Ну, положим, премию тут выплачивают исправно, да если учесть мои денежные «захоронки» - жить можно!

Тем более пошёл по старой схеме - рисовать портреты, в том числе и дружеские шаржи. Стенгазета «Столовка» (мой креатив, да) с задорными эпиграммами и замечательными, мастерскими, что уж скрывать, рисунками, после выхода третьего номера получила общезаводской приз. А комитет комсомола завода после шаржа на Вольского сначала наложил в штаны, но когда Аркадий Иванович, цельный секретарь парткома ЗИЛа, от души посмеялся над рисунком, где он разводным ключом «подкручивает» смекалку и трудолюбие нерадивому’ комсомольцу Петру Иванихину, бонзы из ВЛКСМ возжелали заполучить чудо художника. Вот хрен им! Прибежал к завкомбинатом Николаю Васильевичу Стукалову и слёзно попросил «не выдавать» комсомолу мастера кисти и карандаша.

- Николай Васильевич, отец родной, выручайте! Не хочу я с комсомолятами работать.

- А что так, Игорёк? Там перспектив больше, подучишься, по партийной линии двинуть можно.

- Да на кой оно мне? Маета одна. Им же идеологически выверенные рисунки подавай, как начнут обсуждать размер сисек пионервожатой, на полвечера затягивается. Вместо подготовки в художку, теряю время на всякую херню.

- Э! Ты так не выражайся больше, мало ли. Идеологию с хернёй сравнить, тут Игорь, осторожнее следует быть.

- Короче говоря, Васильич, никуда я из «столовского треста» не пойду, начнут из комитета ВЛКСМ давить - увольняюсь ко всем чертям!

- И куда, обратно в Коломну двинешь? Тут и прописка и общежитие и комната на двоих.

- За общежитие огромное спасибо, Николай Васильич. Ценю и помню. Фотографию супруги привезли?

- Чёрт, снова забыл. Хоть на лбу записывай!

Портрет товарища Стукалова, с особым тщанием выполненный так понравился Николаю Васильевичу, что начальник через день спросил, во что обойдётся такой же, но чтоб он с женой красовался.

Только вот фотографию половины везёт вторую неделю. По слухам жена у Васильича страшненькая, дочка какого-то видного чина из НКВД. Злоязыкие комбинатовские бабы намекают, мол в суровые времена перестраховался герр Стукалов, выбрал страхолюдину. Вполне может быть и так, мужик то продуманный.