Терпение лопнуло

– Извини. – Рита вкатила чемодан в комнату справа, осмотрелась. Точно и не было этих четырех лет, тут ничего не изменилось: тот же книжный шкаф, набитый книгами, старыми, еще советскими, тот же сервант с хрусталем, яркий толстый ковер на полу, фикус на подоконнике. И тот же диван, чертовски неудобный, помнится. Рита сняла плащ и повесила в шкаф, только новый, что стоял поодаль от «мемориального». Мать недовольно морщилась, поправляла очки.

– Я так и знала, что этим кончилось. Наигрались в любовь?

Рита вспомнила, что последний раз видела себя в этом зеркале именно так, с тем же чемоданом, только выходящую, вернее, летящую на крыльях, даже вес вещей не чувствовала. Как же, Игорь тогда предложил ей снимать квартиру вдвоем, жить вместе! Вспомнила даже, что в тот день дождик шел, такой мелкий, противный в обычные дни. А тогда и на дождь было плевать, и на жару, и на динозавров, если бы такие случились по дороге. «Дура» – Рита поправила волосы, взяла телефон и машинально открыла профиль Игоря в месседжере. «Был сегодня» – имелась надпись под аватаркой, и время, полчаса назад. Но ни звонков, ни сообщений – ничего, точно чужой случайный человек в ее жизни.

– Я говорила, что он тебе не подходит, – надрывно выкрикнула мать, – но ты же лучше знаешь! И что дальше?

– Мне в душ надо, – Рита бросила телефон на диван и пошла по коридору. Мать посторонилась, шустро скрылась в своей комнате и скоро вернулась с полотенцами, бросила их на стиральную машинку.

– Иди. Есть потом будешь?

– Нет.

Больше всего на свете хотелось много горячей воды, а потом лечь в темноте и смотреть в стену перед собой. Или в потолок, или в подушку – неважно, лишь было темно и тихо. Что дальше? А фиг его знает, что дальше.

Рита закрылась, включила воду, стянула джинсы и тут взгляд упал на плитку, на небольшое цветочное панно и красиво подобранные в тон геометрические вставки. Слишком много элементов для маленькой ванной, но цвет был в точности такой же, как в той квартире, откуда пришлось сбежать полчаса назад. И тут накрыло так, что аж свет померк, обида и боль нашли выход, Рита еле успела ухватиться за бортик ванной и ревела как никогда в жизни, только в детстве, наверное. Это тогда все было как в последний раз, думала, что так больше не будет, а вот оно, вернулось. И, правда, что дальше, как жить теперь – одной, опозоренной, зная, что тот, кого считала единственным и родным, может, в эту самую минуту смеется над ней, рассказывает друзьям и близким о глупой дурехе, что вела себя как коврик перед дверью. О него только ноги вытирать, ибо коврик лишь для этого и предназначен. Не на стенку же его вешать, в самом деле…

– Иди чай пить! – донеслось сквозь шум воды, потом в дверь ванной настойчиво постучали. Потом еще раз, еще, Рита, всхлипывая, разделась и залезла под душ.

– Сейчас! – выкрикнула она, надеясь, что голос звучит спокойно. И долго, долго отмокала пот горячей водой, даже голову вымыла, точно старалась стереть весь ужас сегодняшнего дня: и ногу на рельсах, будь она неладна, и мерзкое Светкино хихиканье, и это поганое «что дальше?». Пришла в себя и первым делом, выйдя из ванной в старом материном халате, занесла номер Игоря в черный список телефона. Хотела и в месседжере заблокировать, но рука дрогнула в последний момент. Рита отложила телефон и пошла в кухню. На столе красовалась сковородка с жареной картошкой, нарезка колбасы, сыра, хлеб на дощечке, а на плите из большой кастрюли вкусно пахла тушеная курица.

– Поешь нормально, а то кости торчат, – мать положила картошку с горкой и подвинула тарелку Рите. Та помотала головой.

– Не могу, тошнит.

И, правда, подташнивало, но от вида куска курицы того же мерзко-желтого цвета. Рита отвела взгляд, зажмурилась.

– Ты беременная? – мать отшатнулась с тарелкой в руке. – Этого только мне не хватало.

– Нет, – успокоила ее Рита. – Не беременная, не волнуйся.

Не беременная, нет: хватило ума не родить от этакой скотины, как бывший. А ведь переживала поначалу, очень хотела ребенка. А Игорь все подождать уговаривал, когда своим жильем обзаведутся. Вот и дождалась.

– Мне-то что волноваться, – мать поставила тарелку перед Ритой, – это тебе волноваться надо. Ты четыре года на него потратила, кому теперь нужна? Сорок скоро, ни детей, ни мужа, все, не как у людей.

– А как у людей?

От картошки поднимался парок, аппетитная корочка притягивала взгляд. Рита наколола вилкой один ломтик, прожевала, проглотила с трудом: в горле точно перегородку поставили, и свободно мог пройти только чай, все остальное застревало на подступах.

– Вот Женя развелась и сразу замуж вышла, хорошего отца Сашеньке нашла, – мать выложила курицу в большое блюдо и поставила на середину стола. Достала из холодильника майонез и села напротив Риты.