Терпимость

Но на собственном примере им удалось показать, как истинное понимание сил природы неизбежно должно привести к тому внутреннему миру души, от которого зависит всё истинное счастье. Таким образом они завоевали добрую волю своего сообщества, им была предоставлена полная свобода изучать, рассматривать, выяснять. И им даже было разрешено рисковать в пределах тех владений, которые в народе считались исключительной собственностью Богов.  И Фалес провел долгие годы своей полезной карьеры, как один из пионеров этого нового Евангелия.

Несмотря на то, что он разрушил весь мир греков, хотя он исследовал каждый маленький кусочек отдельно и открыто ставил под сомнение всевозможные вещи, которые большинство людей с начала времен считали установленными фактами, ему было позволено спокойно умереть в своей постели, и если кто-либо когда-либо призывал его к ответу за его ереси, у нас нет записей об этом факте.

И как только он показал путь, появилось много других, готовых последовать за ним.

Был, например, Анаксагор из Клазомен, который в возрасте тридцати шести лет уехал из Малой Азии в Афины и провел последующие годы в качестве “софиста” или частного учителя в разных греческих городах. Он специализировался на астрономии и, среди прочего, учил, что Солнце – это не небесная колесница, управляемая Богом, как принято считать, а раскаленный огненный шар, в тысячи и тысячи раз больший, чем вся Греция.

Когда с ним ничего не случилось, гром с Небес не убил его за его дерзость, он пошел немного дальше в своих теориях и смело заявил, что Луна покрыта горами и долинами, и, наконец, он даже намекнул на некую “изначальную материю”, которая была началом и концом всех вещей и которая существовала с самого начала времен.

Но здесь, как обнаружили многие другие ученые после него, он вступил на опасную почву, поскольку обсуждал то, с чем люди были знакомы. Солнце и Луна были далекими светилами. Среднестатистическому греку было все равно, какими именами философ хотел их назвать. Но когда профессор начал утверждать, что все вещи постепенно выросли и развились из неопределенной субстанции, называемой “изначальной материей”, – тогда он решительно зашел слишком далеко. Такое утверждение находилось в явном противоречии с историей Девкалиона и Пирры, которые после Великого потопа вновь заселили мир, превратив куски камня в мужчин и женщин. Отрицать правдивость самой торжественной истории, которой всех маленьких греческих мальчиков и девочек учили в раннем детстве, было очень опасно для безопасности существующего общества. Это заставило бы детей усомниться в мудрости старших, а этого не хотелось бы. Таким образом, Анаксагор стал объектом серьезной атаки со стороны Афинского союза родителей.

Во времена монархии и на заре республики правители города были бы более чем в состоянии защитить преподавателя непопулярных доктрин от глупой враждебности неграмотных аттических крестьян. Но Афины к этому времени стали полноценной демократией, и свобода личности уже не была такой, какой была раньше. Более того, Перикл, который в то время был в немилости у большинства народа, сам был любимым учеником великого астронома, и судебное преследование Анаксагора приветствовалось как отличный политический ход против старого диктатора города.

Священник по имени Диофитес, который также был главой прихода в одном из самых густонаселенных пригородов, добился принятия закона, который требовал “немедленного судебного преследования всех тех, кто не верит в общепринятую религию или придерживается собственных теорий о некоторых божественных вещах”. Согласно этому закону, Анаксагор был фактически брошен в тюрьму. В конце концов, однако, лучшие элементы в городе одержали победу. После уплаты небольшого штрафа Анаксагору было разрешено выйти на свободу и переехать в Лампсак в Малой Азии, где он умер, преисполненный лет и чести, в 428 году до нашей эры.

Его случай показывает, как мало научных теорий когда-либо реализуется из-за подавления чиновников. Ибо, хотя Анаксагор был вынужден покинуть Афины, его идеи остались, и два столетия спустя они попали в поле зрения некоего Аристотеля, который, в свою очередь, использовал их в качестве основы для многих своих собственных научных умозаключений. Весело преодолев тысячелетнюю тьму, он передал их некоему Абуль-Валиду Мухаммаду ибн-Ахмаду (широко известному как Аверроэс), великому арабскому врачу, который, в свою очередь, популяризировал их среди студентов мавританских университетов южной Испании. Затем, вместе со своими собственными наблюдениями, он записал их в нескольких книгах. Их должным образом перевезли через Пиренеи, пока они не попали в университеты Парижа и Булони. Там они были переведены на латынь, французский и английский языки, и так основательно были приняты народами западной и северной Европы, что сегодня они стали неотъемлемой частью любого учебника естествознания и считаются такими же безвредными, как таблица умножения.