Терпкость вишни

— Ты будешь слушать или будешь упражняться в остроумии? — прошипела Мария, стерев улыбку с бледного лица. — Ну так вот. Сидела я вчера в парке, делала выписки к экзамену, и тут он сел рядом со мной и спросил, выступала ли я когда-нибудь на сцене. А потом сказал, что я как раз то, что надо для роли Золушки.

— Похоже, что из всех сказок Шарля Перро он знает только эту, — заметила Миленка, улыбаясь левым уголком губ в точности как Болек.

— Может быть. Но главное, что он взял мои координаты и пообещал позвонить в первых числах июня. Так что, если все пойдет хорошо, вы еще до конца каникул увидите меня на сцене. Ну что? Рады за меня?

БУРНАЯ СРЕДА

Сказочные перспективы Марии не произвели на Миленку никакого впечатления. Она по-прежнему сидела на кухне, перестала даже смотреть на телефон. Я решила действовать и с утра отправилась в универ. Отстояла очередь в секретариат и наконец предстала пред ясные очи самого главного человека на факультете. Секретарши. Она как раз кончила обрабатывать ногти. Сосредоточившись на этой ювелирной работе, она едва удостоила меня взглядом.

— Я пришла забрать документы, — пролепетала я.

— Как так? — вознегодовала она. — Без ничего?

— А что я должна принести?

Шампанское? Шоколадку? Большой баллон лака для волос?

— У куратора была? Чтобы выяснить?

— Я больше ничего не желаю выяснять, — выпалила я. — Я хочу получить свои документы! И немедленно!

Секретарша прервала маникюр и молча прошла к шкафу. С четверть часа она рылась в кипах папок. А я ждала, и меня всю трясло. Еще секунда, и я сбегу. Не выдержу.

— Пожалуйста! — швырнула она папку на стол. — Распишись здесь. И прощай.

* * *　

— Ну и для чего ты это сделала? — буркнула Миленка.

Мы сидели втроем на скамейке под каштаном. Виктории наконец удалось уговорить Милену вылезти из кухни.

— В знак солидарности. Теперь мы будем ехать с тобой в одной телеге.

Ну, а кроме того, мне уже хватит встреч в коридоре с небезызвестным ассистентом. Я думала, что　привыкну, но, видимо, теперь я не такая пластичная, как была раньше.

— Вниз по наклонной плоскости. На самое дно, — буркнула Миленка.

— И еще я хочу проучить папу, — продолжала я, не обращая внимания на мрачную реплику Милены. — Может, до него дойдет, что он натворил.

— Обычно редко доходит. — Рядом с нами плюхнулся Болек, предварительно пожав нам руки. — Что-то ты, Миленка, слегка выцвела по сравнению с прошлым разом.

— Да ты тоже бледноват, — заметила Виктория.

— Ничего, скоро все изменится. Летом нам в амбулаторию собираются купить кварцевые лампы.

— Серьезно? — оживилась Милена.

— Ну да. Были жалобы, что мы вызываем страх, особенно у детей. Ну и заведующий решил улучшить наш облик в глазах пациентов. Отсюда идея о кварцевых лампах. Что, поверили? Милые девочки, — с осуждением посмотрел он на нас, — у нашей больницы нет средств ни на что.

— А-а, — отреагировала Миленка. И это было все.

Болек внимательно взглянул на нее.

— Ну-ну.

— Она уже дня три в таком состоянии, — объяснила Виктория. — Ты мог бы ей как-нибудь помочь?

— Мог бы, — ответил он, сворачивая фунтиком обертку от чупа-чупс. — Достаточно было бы взять ее к моему пациенту Матушке. Этот человек уже десять лет после инсульта способен произнести один-единственный глагол «идет». На вопрос, что у него болит, он в течение пяти минут повторяет «идет, идет, идет», причем так интонирует, словно произносит нормальную осмысленную фразу. Очевидно, он не отдает себе отчета в том, что с ним что-то не так.

— Для него это, наверное, благо, — заметила я.

— Для него, наверное, но не для семьи… — Болек вздохнул, складывая из обертки крохотного голубя. — После часа пребывания у Матушки начинаешь радоваться тому, что можешь от него выйти. И начинаешь по-настоящему радоваться собственной заурядной жизни.

— Так отвези туда Миленку, — попросила Виктория. — Пусть поймет, как прекрасна ее жизнь.

— В общем-то я могу. — Болек посмотрел на чупа-чупсного голубя. — Вот только зачем? Кто сказал, что мы должны улыбаться двадцать четыре часа в сутки? И кто сказал, что состояние радостного удовлетворения лучше состояния грустной задумчивости?

ПРАЗДНИК БОЖЬЕГО ТЕЛА

Милена все так же пребывала в состоянии грустной задумчивости. Виктория вспомнила о надвигающейся сессии и помчалась в библиотеку. Мария наконец навестила свою тетю, втайне надеясь на небольшое вспомоществование. А я поехала к папе, чтобы рассказать ему о том, что я бросила учебу. На этот раз он сидел у себя в кабинете, внося правку в статью о недоразумениях в партнерском браке. Я постучалась, вошла и сразу перешла к делу. Если бы я была так же тверда и решительна полгода назад… Но вероятно, без опыта последних месяцев я по-прежнему была бы пугливой мышкой, которая способна только робко улыбаться.

— Скажи, Вислава, шансов на восстановление нет? — поспешил он убедиться.

— Нет, и главным образом потому, что я не хочу этого.

— Вот и прекрасно. Я с самого начала знал, что ПАВЛ — это гигантское недоразумение. Сейчас ты спокойно сможешь сдавать на СЭРБ.

ДЕНЬ ДЕТЕЙ