Террин из зайца

– Да я не про то! А обещание такое – ни одной живой душе этот рецепт дальше не передавать! Сама готовь, а с другими не делись. Потому как рецепт этот секретный, самим государем-императором нашему полковому повару за особые заслуги пожалован. И готовят этот Преображенский студень только единожды в году, в годовщину Полтавской баталии. А уж повар-то перед увольнением в запас и мне секрет поведал. Земляки мы с ним были. На Халхин-Голе я его от верной смерти спас. Отблагодарил меня, значит. Ну, нечего лясы точить! Коли готова внучку свою побаловать, клянись перед святыми иконами никому царева секрета не передавать!

– Ох, служивый, ну и напужал ты меня! Да только где наша не пропадала! Ну, Царица Небесная, не подведи! Вот те крест, никому и слова, и полслова про твой холодец не скажу!

Подкрутил солдат усы.

– Тогда слушай меня как следует. Бери топор и секи куре голову.

– Ох ты скорый какой! Это кто ж из курей холодец варит?

Рассердился солдат:

– Хоть и добрая ты баба, а глупая! Кто, говоришь, из курей варит? Никто и не варит, кроме только особ царской да королевской крови! Да еще в гвардейском Преображенском полку единожды в год такой холодец варят! А больше никто в целом свете! А ну, пока я не передумал – бери топор и шагом марш курку бить! Ишь, разговорчивая нашлась!..

Не стала хозяйка перечить, схватила с антресолей топор и кинулась во двор. Через пять минут несет в горницу ощипанную и распотрошенную курицу.

– Молодец, быстро управилась. – Солдат одобрил. – Клади ее в котел и ставь на огонь. Только сначала кожу сними и жир лишний обрежь. А сама быстро в лес за белыми грибами беги!

Всплеснула хозяйка руками:

– Да кто ж в такое время за грибами ходит?! Совсем тебе, служивый, в экзерцициях мозги отшибли!

– Мозги у меня даже после Аустерлицкой конфузии целыми остались! – Солдат сердито отвечает. – А ты со мной не спорь! Места у вас хорошие, пару-тройку грибов запросто найдешь, а больше на студень и не надо! Ну – шагом марш! Шнеллер!

Послушалась хозяйка, побежала в лес и через полчаса приносит белые грибы. Раскрыл солдат свои походные часы с дарственной надписью от самого Ермолова, посмотрел на циферблат и говорит:

– В самый раз управилась! Мой грибки хорошенько и клади их к курице.

– Да виданное ли дело? Потемнеет ведь бульон-то, батюшка!

– Потемнеет, говоришь? Не боись! У других, может, и потемнеет, а у нас, преображенцев, никогда в жизни ничего не потемнеет!

– Ну, как скажешь…

Помыла хозяйка грибы, порезала крупно и к курице в котел подложила. Солдат себе вторую трубку табаком набил, по горнице прошелся.

– Вот и славно! С белым грибом самый лучший студень получается. А то ведь когда нам вдали от родины Преображенский холодец готовить приходилось – французский шампиньон из банки туда клали.

– Ох, страсть-то какая, прости Господи!

– Ну, ничего, тоже есть можно! А в Порт-Артуре довелось и китайский древесный гриб в холодец употребить! Но это все дело прошлое. А сейчас быстренько свари мне маленькую морковку и куриное яйцо вкрутую.

– В студень, что ли, служивый?

– В студень, в студень, куда же еще?! В карман, что ли? Да не зевай! Скоро будем курицу с огня снимать!

– Как же это, милок? И часу еще не варится!

Высек солдат искру из огнива, закурил трубку.

– Ровно час курицу варить и надо! В том весь секрет. Чтобы не размазня татарская получилась, а крепкие единообразные кусочки. Как при царском дворе подают. На взятие Шипки, помнится, наш повар всего на пять минут курицу переварил, а генерал Скобелев сразу это дело учуял и строжайший выговор нашему полковнику негласно объявил. Тот от огорчения даже стреляться хотел, но вовремя сумели его удержать. Преображенский холодец лучше пару минут недоварить, чем наоборот. Вот так-то!

– Погоди, батюшка мой! – В страхе хозяйка шепчет. – Так не застынет ведь!

– Застынет! – Солдат ее успокоил. – Куриное мясо быстро желируется. Это тебе не говядина. Но чтобы впросак ненароком не попасть, можно на всякий случай испытанным французским средством предохраниться.

– Это каким же таким средством, касатик? Нам непотребства иноземного не надо!

– А вот каким! – Полез солдат в ранец и маленький цветной пакетик вытащил. – Видала? Желатин называется. Разведи-ка его самую малость в стакане бульона и тогда уж наверняка спокойна будешь.

– Ох, батюшка! Научишь ты меня! Не случилось бы оплошности какой! Можно ли нам, православным, этот твой хранцузский, как его…

– Не сомневайся! Сам преподобный Жуков за три дня перед штурмом Берлина эту трапезу благословил и желатин в обязательное употребление ввел. Чтобы, значит, даже под артиллерийским обстрелом студень наверняка застывал.

– Тогда, конечно, дело верное. Отец Георгий худого не прикажет…

– Это точно. Вот гляди: пока ты за грибами бегала, я тебе чесноку нарубил. Два небольших зубка.

– Не маловато ли, служивый? На целую курицу-то?

– Довольно. Царский студень-то. А ну как посреди банкета с иноземным посланником или министром переговорить придется? То-то же.

Подошел солдат к котлу, осторожно потыкал курицу вилкой.

– Готово! Вынимай!

Выложила хозяйка курицу на поднос.