Территория

— Кем же ты должен быть? Могда с тгяпок! — уже отмякая, спросил Богода. Как всякий северстроевец, он любил лихих людей.

— Я должен быть при администрация. Пять дней на выяснение обстановки. После этого я могу все.

— Что все? Что именно, могда с тгяпок?

— Продать, купить, привезти, увезти, сменять, украсть, добыть, уговорить, обмануть. Вообще все!

— Иди к Голубенчику, — сказал Богода. — Пусть ищет тебе пгименение.

— Найдет! — уверенно сказал рыжий, а выйдя, скомандовал: — А ну-ка, в строгую очередь! Работа не пиво, всем хватит.

Чинков записал на узком листочке бумаги: «Великий математик Гаусс сказал однажды: „Мои результаты я имею давно, я только не знаю, как я к ним приду“. Очевидно, что блестящие результаты Гаусса были результатом его способности интуитивно предвидеть результаты исследований.

Французский математик Пуанкаре в работе «Ценность науки» писал так: «Логика и интуиция имеют каждая свою необходимую роль. Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие открытия».

Я непосредственно верю в золото Территории и знаю, что оно есть. Но я сделал стратегическую ошибку, поставив все на первый год поисков. Был необходим более глубокий план, рассчитанный на двух— или трехлетние неудачи. Тот же Пуанкаре писал однажды: «Все мои усилия сначала послужили лишь к тому, что я стал лучше понимать трудности задачи… Теперь я вижу „трудность задачи“, и необходимо спешить».

Чинков защелкнул свою черную папку на облезлую кнопочку и вышел в приемную. У Лидии Макаровны был опять приступ. Курила и смотрела на стенку перед собой. Машинка зачехлена, бумаги убраны, на столе ничего, кроме пепельницы.

— Весной вы собираетесь в отпуск? — спросил Чинков.

— Да. Списалась с подругой. Решили ехать в Бакуриани, две старые дуры. Горы там. Водичка шумит. Белки по соснам скачут.

— Я попросил бы вас задержаться. Вы будете мне нужны в это лето.

— С этого бы и начинали, — Лидия Макаровна тряхнула стриженой, с проседью, головой и вздохнула.

— Но если вы очень устали…

— Стареете вы, Илья Николаевич, — резко сказала Лидия Макаровна.

— Старею?

— Характер мягчает. Лет пять назад вы бы нажали кнопочку и между делом сказали: «В это лето никаких отпусков. Можете идти». — Лидия Макаровна очень похоже изобразила глухую интонацию Будды.

— Возможно. Старость подразумевает мягкость характера.

— Чего доброго, приблизитесь к своей кличке, — усмехнулась Лидия Макаровна, — Будете добрый и всепрощающий.

— Исключено, — обиженно сказал Чинков. — Глупая и невежественная кличка, не знаю, кто ее дал. Я, знаете, специально почитал жизнеописание Гаутамы, прозванного позднее Буддой. Мы с ним антиподы. Он был человек высоких нравственных правил, а я, знаете, грешен. Нет заповеди, которую бы я не нарушил. Он проповедовал созерцание и невмешательство в суетные дела мира, а я вмешиваюсь и суетлив. Он был святым, а меня сочтет ли кто хоть за элементарного праведника?

— Не переживайте, Илья Николаевич. Никто и в мыслях не держит, что вы похожи на праведника. Не пригласить ли к вам Баклакова?

— Зачем?

— Докладная его уже месяц у вас. Он, как встретит меня, в потолок смотрит. Чтобы независимость показать.

— Пригласите. Пожалуй, пора, — согласился Чинков и вернулся в свой кабинет.

26

Когда Лидия Макаровна заглянула в кабинет Баклакова и молча мотнула головой вверх, что означало «к Чинкову», Баклаков вдруг испугался предстоящего разговора.

— Сейчас, — сказал он. — Через минуту буду. Ладони вспотели. «Не трясись, — сам себе сказал Баклаков, — если напорол ерунды, так поправят. На то я и молодой инженер, клизма без механизма».