Террор

– Нет, я имею в виду другое: мы почти наверняка потащим лодки через остров, а не по морскому льду. Нам придется гораздо труднее, чем при переходе с «Террора», когда мы тащили всего по две лодки зараз и могли поставить сколько угодно людей в одну упряжную команду, когда требовалось преодолеть препятствие. И сейчас лодки будут еще тяжелее прежнего нагружены провиантом, снаряжением и больными. Полагаю, каждую лодку будут тащить по двадцать или более упряжных. И даже тогда нам придется перетаскивать наши десять лодок поочередно.

– Поочередно? – переспросил Бридженс. – Боже мой! Да нам потребуется целая вечность, чтобы дотащить даже эти десять лодок до места назначения, коли мы будем постоянно ходить взад-вперед. И чем больше мы будем слабеть от болезни и усталости, тем медленнее будем продвигаться.

– Да, – отозвался Пеглар.

– Есть ли у нас хоть самый ничтожный шанс подняться на этих лодках по Большой Рыбной до Большого Невольничьего озера и фактории?

– Сомневаюсь, – сказал Пеглар. – Возможно, некоторые из нас протянут достаточно долго, чтобы добраться с лодками до устья Большой Рыбной, и если лодки исправны и идеально оснащены для речного плавания, и если… но нет, думаю, шансов у нас никаких.

– Зачем же тогда капитанам Крозье и Фицджеймсу подвергать нас таким тяготам и мукам, коли у нас нет ни шанса? – спросил Бридженс.

В голосе старшего мужчины не слышалось ни обиды, ни тревоги, ни отчаяния – одно только любопытство. В свое время Джон задавал Пеглару тысячи вопросов по астрономии, естественной истории, философии, ботанике и многим другим предметам именно таким вот мягким, слегка любопытным тоном. Большинство вопросов он задавал, как учитель, который знает ответ, но вежливо допрашивает своего ученика. В данном случае Пеглар был уверен, что Джон Бридженс не знает ответа на вопрос.

– А какой у нас выбор? – спросил фор-марсовый старшина.

– Мы могли бы остаться здесь, в лагере «Террор», – сказал Бридженс. – Или даже вернуться на «Террор», когда наша численность… сократится.

– Зачем? – спросил Пеглар. – Чтобы просто ждать смерти?

– Ждать в терпимых условиях.

– Смерти? – Пеглар осознал, что почти кричит. – Кто, черт возьми, хочет ждать смерти в терпимых условиях? Если мы доберемся с лодками до побережья – хотя бы с несколькими лодками, – по крайней мере у некоторых из нас появится шанс. Возможно, к востоку от Бутии будет чистая от льда вода. Возможно, нам все-таки удастся подняться по реке. По крайней мере некоторым из нас. И те, кому удастся выжить, смогут рассказать родным и близким погибших о том, что с нами случилось и где мы похоронены, и о том, что в последние минуты жизни мы думали о них.

– Вы мой родной и близкий человек, Гарри, – сказал Бридженс. – Из всех мужчин, женщин или детей на свете вы единственный, кому небезразлично, жив я или умер, не говоря уже о том, где упокоятся мои кости и какие мысли посетят меня перед смертью.

У Пеглара, все еще раздраженного, учащенно забилось сердце.

– Вы еще меня переживете, Джон.

– О, в моем возрасте, с моей немощью и прогрессирующей болезнью мне едва ли…

– Вы еще меня переживете, Джон, – с упором повторил Пеглар. Он сам удивился страстной настойчивости своего голоса, а Бридженс моргнул и умолк. Пеглар взял пожилого мужчину за кисть. – Обещайте мне сделать для меня одну вещь, Джон.

– Разумеется. – В голосе Бридженса не слышалось обычной добродушной насмешки или иронии.

– Мой дневник… он небольшой, в последнее время мне трудно даже просто ясно мыслить, а уж тем более писать… я очень болен проклятой цингой, и, похоже, она пагубно действует на мои умственные способности… но последние три года я вел дневник. Записывал свои мысли. Описывал события, происходившие с нами. Если бы вы взяли его, когда я… когда я покину вас… просто взяли с собой в Англию, я был бы очень вам благодарен.

Бридженс только кивнул.

– Джон, – сказал Гарри Пеглар, – я думаю, что капитан Крозье решит выступить в поход в скором времени. В самом скором. Он знает, что мы слабеем изо дня в день. Скоро мы вообще будем не в состоянии тащить лодки. В ближайшем будущем мы начнем умирать здесь десятками, и обитающему во льдах зверю не составит труда утаскивать нас из лагеря или убивать нас в своих постелях.

Бридженс снова кивнул. Он смотрел вниз, на свои руки в рукавицах.

– Мы с вами в разных упряжных командах, мы окажемся в разных лодках и, возможно, даже закончим поход порознь, если капитаны решат испробовать разные пути к спасению, – продолжал Пеглар. – Я хочу попрощаться с вами сегодня, раз и навсегда.

Бридженс молча кивнул. Он смотрел на свои башмаки. Туман плыл над лодками и санями, клубился вокруг двоих мужчин, словно холодное дыхание некоего чуждого бога.

Пеглар крепко обнял друга. Бридженс на мгновение застыл в напряженной позе, а потом тоже обнял Пеглара. Объятие вышло неловким, поскольку оба мужчины были в объемистых заледенелых шинелях и многочисленных поддевках.