Террорист №1

Колхауэр, вольготно расположившись на троне Изиды, наблюдала за тем, как эти трое неомасонов, которые не так давно едва не сломали ее собственную жизнь, все глубже и глубже погружаются в омут безумия…

– Тебе может показаться странным, Элизабет, но я давно мечтал о таком вот представлении, – заметил Малколм, стоявший все это время рядом с троном «богини». – Одно время подозревали, что Кэнделл и Аваддон – одно лицо… Теперь ты сама видишь, что может статься, если такие вот «кэнделлы» придут к власти…

– Рональд, приведи ко мне этого ублюдка Полански!

Через несколько секунд пресс-секретарь губернатора Кэнделла преклонил колени перед богиней, которая поразительно напоминала ему одну его знакомую.

Колхауэр какое-то время презрительно смотрела на этого подонка – сверху вниз. В Пасадене, куда он хитростью заманил ее, Полански корчил из себя чертовски крутого господина. Он легко оперировал в разговоре такими терминами, как Сила, Мощь, Власть, Знание… Но что он реально знает обо всех этих вещах? Он видит лишь немногим больше простого смертного, он замечает лишь верхушку айсберга.

Тайное учение масонов, в какие бы одежды они нынче ни рядились, включает в себя принцип наличия «двух истин». Одну «истину», включающую в себя определенный набор целей и установок, они сообщают новичкам, выдавая это за сокровенное тайное знание. Другая истина, тщательно оберегаемая, имеет внутреннее хождение, ее понимание доступно лишь узкому кругу избранных.

Она заключается в том, что все они, в сущности, являются служителями Диавола, какой бы облик тот ни принимал: обличье больших денег, хитроумных политтехнологий, информационных средств, позволяющих контролировать человеческие умы, или военных средств, позволяющих силой добиваться любых целей.

Она подумала, что говорить с Полански или с кем бы то ни было из присутствующих ей не о чем.

– Присоедините его к остальным, – распорядилась она. – Будем закругляться.

Кадош наконец дочитал молитвы, приличествующие этому случаю, затем, обернувшись к востоку, к единственной стене, подле которой не стояло ни единой живой души, простер руки и трижды громко выкрикнул: «Прииди же, Владыка!!»

В этот момент Полански, который уже едва держался на ногах, ощутил, как волосы на его голове встали дыбом. Ему почудилось, что в храме дохнуло раскаленным воздухом, как будто они перенеслись в жаркую пустыню. Одна из стен храма помутнела, как-то даже осела и оплавилась, а за ней открылось бездонное пространство, черное, как ночь.

В этом провале, образовавшемся их общими усилиями, в результате совершенных ими в одиночку и сообща действий – копошилось нечто огромное, как им казалось, жуткое, с множеством щупалец, с обличьем и формами, которые не может вообразить себе никакой человеческий разум…

– Вы всего лишь заводные игрушки, – процедила сквозь зубы Колхауэр. – Ваши мозги «завел» своим ключиком Аваддон, но никто из вас об этом даже не подозревал… Но вы так тупы и невежественны, а ваша «программа» так убога, что истинный кукловод уже давно потерял к вам всякий интерес!

Первым в тот жуткий провал, что существовал лишь в их собственном воображении, шагнул Кадош ложи паладистов, губернатор Джордж Ф. Кэнделл, а вслед за ним туда же отправились и двое его приспешников…

– Шагом марш в сумасшедший дом! – произнес Малколм, знаком показывая двум своим сотрудникам, что представление в стенах Святилища окончено. – Там вам будет самое место!!

…Еще до наступления рассвета самолет «Гольфстрим», на борту которого находились Сатер, Малколм и примкнувшая к их компании Элизабет Колхауэр, вылетел из аэропорта Чарльстона в Вашингтон.

Эндрю Сатер и его новая знакомая, приязнь между которыми стремительно перерастала в нечто большее, чем дружба или деловое сотрудничество, недолго пробыли в американской столице, после чего отправились в поездку, о целях и точном маршруте которой было известно лишь Энтони Спайку и еще Координатору проекта с российской стороны.

Глава 39

Московская область,

Россия, объект «Комплекс-3».

7 декабря

Романцев отстыковался от тренажера, за которым он провел, кажется, целую вечность… Стащив с головы шлем, вначале вытер взмокшее от перенесенного только что напряжения лицо платком, после чего, чуть пошатываясь, направился к выходу.

Чертов Феликс опять подловил его, подсунув «имитацию»… Причем в качестве антуража он использует собственные же романцевские воспоминания – и свои, естественно, тоже, – а также совершенно непохожий на нынешний интерьер, смахивающий на злополучный объект «Медвежий ручей». Конечно же, на фоне двух головорезов, Сергея и Артема, не говоря уже о самом Ураеве, Романцев выглядел, в общем-то, слабачком… Кое-как отбился от наседавших на него тварей, но каких сил это ему стоило… Мало ему было Ларисы Сергеевны с ее «опытами», так теперь еще и Феликс нащупал в нем некое уязвимое место! Куда ни плюнь, всюду эти чертовы психоаналитики…