Террористы

Грохот университетских волнений, шумный молодежный поход в народ, выстрел в обнаглевшего сатрапа монархии Веры Засулич и ее оправдание судом, попытка ее незаконного задержания после освобождения, демонстрация у Казанского собора и покушения появившихся революционеров на столпов самодержавия начали будить спящих и, как петушиный крик на рассветной заре показались многим разбуженным радостным утром новой жизни. Последовавшие тут же крутые меры воздействия, сумасшедшее по своей длительности и жесткости предварительное заключение, свирепые приговоры и казни, коллективные ссылки на каторгу почти навсегда, организация для выспавшихся ужасных карийской каторги, Якутского и Калымского поселения, внесудебные административные высылки скопом всех инакомыслящих в гиблые имперские места – все эти акты самодержавной монархии возмутили общество до глубины души во всех городах империи. Множество людей видели, что в бесконечной войне правды и кривды имперская правда почему-то всегда выбирала сильного и наглого мошенника. Проснувшаяся мысль и совесть не находили успокоения. Каждый день и каждый месяц и каждый год их разжигали яркие случаи сугубого имперского насилия и явного беззакония, которые волнами разносились во все углы и закоулки огромной страны. Подданных все больше и больше раздражала скандальная откровенность самодержавия, пытавшегося ужасом задушить появившуюся волю. Стоявшие во главе империи сеяли страх, но вызвали возмущение и появление революционных героев, в борьбе обретавших свои силу, смелость и право и пытавшихся остановить каннибальскую пляску правительства.

В обществе активно обсуждалось, действительно ли герой – это дождь, который освежает землю испарениями, поднимающимися из той же земли, и может ли великая личность как искра взорвать не только порох, но и даже камень. Либералы империи говорили, что монархия давно окаменела и упорно пятится назад, планируя задним ходом добраться до нужного места, потому что земля круглая. О самодержавии говорили, как о заговоре собственников против неимущих, в империи появился термин «экспроприация экспроприаторов». Ранней холодной весной Александр Михайлов, Николай Колодкевич, Александр Квятковский, Андрей Желябов и Александр Баранников приехали из Петербурга в Москву за оружием для почти подготовленного имперского восстания и для освобождения отправляемого по этапу в Сибирь знаменитого революционера и героя Процесса 193-х Ипполита Мышкина.

Низкие, угольно-дымные тучи полностью затянули тяжелое московское небо. Дымили многочисленные трубы десятков фабрик и заводов, заливая смрадом все пространство над городом. Желто-гнилой снег никто не торопился убирать даже перед дворцом генерал-губернатора на почему-то всегда грязной Тверской. Снежные тропинки-дорожки, протоптанные многочисленными прохожими, заляпывали широкие лужи цвета мочи, смешивавшиеся с залежалыми грязными наплывами на земле. В модных пальто, котелках и шляпах, перчатках и ботинках три народовольца Александра, выглядевшие как богатые дворяне, сразу с Николаевского вокзала отправились в элегантный «Лейпциг» в центре древней столицы. Желябов и Колодкевич, старавшиеся походить на купцов средней руки, поехали в находившиеся недалеко от «Лейпцига» меблированные комнаты. За совсем мало дней пяти членам Исполнительного Комитета «Народной воли» необходимо было стать своими на подпольном рынке оружия и выяснить все о тюремных этапах, отправляемых в Сибирь. Для петербургских студенческих и рабочих дружин были необходимы три тысячи нарезных винтовок, пятьсот револьверов системы «Смит-и-Вессон», тысяча кинжалов и десятки тысяч патронов. В забитом полицией, жандармами и провокаторами Петербурге покупать или захватывать оружие было нельзя. Восстание должно было случиться неожиданно и закончиться мгновенно. Об этом ударе Исполнительного Комитета монархия узнает тогда, когда он ее поразит.

Московские народовольцы выяснили, что Мышкина держат в Бутырской тюрьме. Отправляемых уголовных и политических преступников секли плетьми на Болотной площади, чтобы не было сил бежать, а потом с Рогожской заставы в цепях и кандалах гнали по Владимирской дороге. Нужно было подкупить палача, чтобы не забивал Мышкина, и вместе с давно находившемся в Москве Степаном Халтуриным найти место для налета на этап сразу за городом. Нужно было подготовить пути отхода из Москвы. Поездами и дилижансами уезжать было нельзя, как и опасно было уходить в сторону Петербурга или на всегда горячий юг. Народовольцы решили уводить Мышкина на запад, и мимо Смоленска и Пскова выйти к столице. Михайлов и Квятковский изображали из себя богатых путешественников, собиравшихся на большую охоту в Австралию и Африку. Количество покупаемого оружия было очень большим, и хватило бы для всей полковой охоты, но черный рынок не очень интересовался целью покупки. Москве всегда были нужны деньги, деньги и деньги.