Террористы

— Жаль, — сказал Бульдозер. — Иной раз мне кажется, что на мою долю выпала самая лучшая должность в системе нашего правосудия. Жутко интересно и увлекательно. Что ни день — какие-нибудь неожиданности и…

Он осекся, потом добавил:

— Например, предстоящая схватка с Рокотуном. Бульдозер Ульссон редко проигрывал дело. Правда, этот факт свидетельствовал, мягко говоря, отнюдь не в пользу правосудия.

Но об этом предпочитали не задумываться.

— Зато сегодня ты развлечешься, — продолжал Ульссон, — Рокотуна не так-то просто одолеть.

— Я сюда не развлекаться пришел, — отпарировал Мартин Бек.

Разговор был прерван объявлением о начале слушания, и действующие лица, за одним важным исключением, проследовали в зал заседаний, едва ли не самое мрачное помещение во всем здании суда. Окна были большие и величественные; очевидно, это объясняло, хотя ни в коей мере не оправдывало, тот факт, что их давно не мыли.

Судья, помощник судьи и семеро присяжных важно созерцали зал, сидя за длинным столом на возвышении.

Легкое голубое облачко среди пылинок в прорвавшихся с улицы лучах солнечного света свидетельствовало о том, что кто-то из них только что загасил сигарету.

Через маленькую боковую дверь ввели обвиняемую. Ее сопровождала суровая женщина лет пятидесяти в форменном платье. Обвиняемая — девушка с русыми волосами до плеч, обиженно поджатыми губами и невидящими карими глазами — была одета в длинное вышитое светло-зеленое платье из какой-то легкой ткани и черные сабо.

Члены суда снова сели, остальные продолжали стоять.

Судья монотонно произнес вступительную формулу, затем обратился к девушке, которая находилась от него слева:

— Ответчиком по делу является Ребекка Линд. Вы — Ребекка Линд?

— Да.

— Я попросил бы ответчицу говорить погромче.

— Да.

Судья сверился со своими бумагами, наконец спросил:

— Других имен у вас нет?

— Нет.

— Вы родились третьего января тысяча девятьсот пятьдесят шестого года?

— Да.

— Прошу ответчицу говорить громче.

Он произнес эти слова так, будто выполнял обязательный для судебных заседаний ритуал. Впрочем, так оно и было, безотносительно к отвратительной акустике в зале. К тому же ответчики, как правило, не привыкли выступать перед публикой, а мрачная и враждебная обстановка и вовсе их угнетала. Судья продолжал:

— Обвинение представляет старший прокурор Стен-Роберт Ульссон.

Бульдозер никак не реагировал, продолжая сосредоточенно листать свои бумаги.

— Старший прокурор Стен-Роберт Ульссон здесь? — спросил судья бесцветным голосом, хотя отлично знал его в лицо.

Бульдозер подскочил.

— Да-да, — торопливо произнес он, — я здесь, здесь.

— Кто представляет истца?

— По данному делу не предъявлено иска, — сказал Бульдозер.

— Защиту осуществляет адвокат Гедобальд Роксен.

Наступила тишина. Все озирались кругом. Судебный пристав выглянул в коридор. Рокотун не появлялся.

— Адвокат Роксен, очевидно, опаздывает, — заключил наконец помощник судьи.

Он посовещался вполголоса с судьей, и тот объявил:

— Проверим пока наличие свидетелей. Обвинитель вызвал двух свидетелей: кассиршу Черстин Франсен и сержанта полиции Кеннета Квастму.

Оба свидетеля подтвердили свое присутствие.

— Защита вызвала следующих лиц: комиссара уголовной полиции Мартина Бека, сержанта полиции Карла Кристианссона, директора банка Румфорда Бундессона и учительницу домоводства Хеди-Марию Вирен.

Все названные подтвердили свое присутствие. Помолчав, судья объявил:

— Защитник вызвал также в качестве свидетеля продюсера Вальтера Петруса, но таковой заявил, что занят и к тому же не имеет никакого отношения к данному делу.

Кто-то из присяжных хихикнул.

— Свидетелям предлагается покинуть зал. Подчиняясь распоряжению судьи, оба полицейских, одетые, как всегда в таких случаях, в форменные брюки, черные ботинки и малоприглядные штатские куртки, Мартин Бек, директор банка, учительница и кассирша вышли в коридор.

В зале, кроме членов суда, остались ответчица, охранница и публика в количестве одного человека.

Бульдозер Ульссон минуты две прилежно изучал свои бумаги, потом с любопытством воззрился на единственную слушательницу.

Она держала в руках блокнот для стенографирования. Бульдозер прикинул, что ей лет тридцать пять. Рост ниже среднего, метр шестьдесят, не больше, волосы белокурые, прямые, не очень длинные. Одета в застиранные джинсы и рубашку неопределенного цвета. На широких загорелых ступнях с прямыми пальцами — босоножки; под тонкой тканью рубашки угадывались плоские груди с большими сосками.

Самым примечательным в ее облике было скуластое лицо с крупным носом и внимательные голубые глаза, которые поочередно останавливались на присутствующих. Особенно долго рассматривала она ответчицу и Бульдозера Ульссона; последнего она буквально сверлила взглядом так, что он встал, взял стакан воды и сел позади нее. Слушательница тотчас обернулась и перехватила его взгляд.

Она отнюдь не отвечала его идеалу женщины, если у него вообще был такой идеал, но его терзало любопытство, кто она, собственно, такая. Глядя на нее со спины, он отметил крепкое телосложение без намека на полноту.