Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только

18-го толкал Пущина и Мясоедова, повторял им слова, что если они будут жаловаться, то сами останутся виноватыми, ибо я, говорит, вывернуться умею.

20-го в рисовальном классе называл Горчакова вольной польской дамой[2].

21-го за обедом громко говорил, увещаниям инспектора смеётся. Вообще, г. Пушкин вёл себя все следующие дни весьма смело и ветрено.

23-го Пушкин с непристойной вспыльчивостью говорит мне громко:

– Стало быть, и письма наши из ящика будете брать?[3]

30-го Пушкин г. Кошанскому изъяснял какие-то дела С.-Петербургских модных французских лавок. Я не слыхал сам его разговора, только пришёл в то время, когда г. Кошанский сказал ему:

– Я повыше вас, а право, не вздумаю такого вздора, да и вряд ли кому оный придёт в голову.

Спрашивал я других воспитанников, но никто не мог мне его разговора повторить».

Пилецкий был не в меру любопытен, но своё дело знал: за несколько месяцев изучил характер всех 30 лицеистов, о Пушкине писал: «Имеет более блистательные, нежели основательные дарования, более пылкий и тонкий, нежели глубокой ум. Прилежание его к чтению посредственно, ибо трудолюбие не сделалось ещё его добродетелью. Читая множество французских книг, но без выбора, приличного его возрасту, наполнил он память свою многими удачными местами известных авторов. Довольно начитан и в русской словесности, знает много басен и стишков. Знания его вообще поверхностны, хотя начинает несколько привыкать к основательному размышлению.

Самолюбие вместе с честолюбием, делающее его иногда застенчивым, чувствительность с сердцем, жаркие порывы вспыльчивости, легкомысленность и особенная словоохотливость с остроумием ему свойственны. Между тем приметно в нём и добродушие, познавая свои слабости, он охотно принимает советы. Его словоохотливость и остроумие восприняли новый и лучший вид с счастливою переменою образа его мыслей, но в характере его вообще мало постоянства и твёрдости».

Перед вами, читатель, характеристика будущего гения в тринадцать лет – редкий случай в истории.

«Текла за ратью рать»

В лицее Пушкин пережил события Отечественной войны и заграничных походов русской армии. О возможной войне с Францией говорили задолго до её начала. Слухи, доходившие до лицеистов, подогревались рассказами о появлении в небе кометы. Достоверность их подтверждалась тем, что якобы сама императрица запросила у столичных астрологов сведения о страннице Вселенной. Их ответ был неутешителен: кометы появляются накануне важных событий, особенно войн.

23 марта 1812 года был опубликован Манифест Александра I о рекрутском наборе, и всё стало ясно. В апреле царь выехал в Вильно, в районе которого располагалась 1-я Западная армия. За государем последовали гвардейские полки. Они шли через Царское Село, прямо под остеклённой галереей лицея, и его воспитанники не отходили от окон, пока последний солдат не исчезал за поворотом дороги. Проводы так воодушевляли подростков, что они забрасывали под лавки учебники французского языка.

По воспоминаниям барона М. А. Корфа, сокурсника поэта, лицеистов особенно поразил вид народных дружинников с крестами на шапках и иррегулярные казачьи полки. По-видимому, в этом наблюдении нет юношеского преувеличения, так как одним из первых опытов начинавшего поэта стало стихотворение «Казак» (1814):

Раз, полунощной порою,Сквозь туман и мрак,Ехал тихо над рекою

Удалой казак.Черна шапка набекрени,Весь жупан в пыли.Пистолеты при колене,Сабля до земли.Верный конь, узды не чуя,

Шагом выступал;Гриву долгую волнуя,Углублялся вдаль… (1, 53)

О начале войны лицеисты узнали из манифеста от 13 (25) июня. Царь взывал ко всем подданным, ко всем сословиям и состояниям, духовным и мирским, призывая их «единодушным и общим восстанием содействовать против всех вражеских замыслов и покушений», поражать неприятеля на каждом его шаге, не внимать никаким его лукавствам и обманам. Манифест содержал знаменитую фразу: «Соединитесь все: с крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют».

Светскую власть поддержала Церковь. Священный синод выпустил воззвание, которое вместе с царским манифестом читалось во всех храмах страны. В воззвании Наполеон именовался «властолюбивым, ненасытным, не хранящим клятв, не уважающим алтарей врагом, который покушается на нашу свободу, угрожает домам нашим и на благолепие храмов Божиих простирает хищную руку». Начавшуюся войну Церковь рассматривала как нависшее над Россией искушение; его надо преодолеть с Божьей помощью и ещё больше утвердиться на Его промысел. С амвонов российских храмов звучал призыв «принять оружие и щит, охранить веру отцов».

Царский манифест и воззвание Синода сыграли немалую роль в духовном вооружении населения России. Пушкин говорил: «Известие о нашествии и воззвание государя поразили нас».