Теща Франкенштейна

Глаз был маленький, тускло-серый. Он смотрел на меня подозрительно и настороженно.

– Чего надо? – осведомился обладатель глаза хриплым простуженным голосом.

– Войти, – ответила я лаконично.

Как ни странно, лязгнул засов, и калитка открылась.

Я увидела рослого толстого дядьку в белом халате не первой свежести, с грубой небритой физиономией и большой бородавкой на носу.

Не говоря ни слова, он пропустил меня внутрь и запер за мной калитку.

Я огляделась.

Передо мной был большой запущенный сад, в котором тут и там были разбросаны несколько одноэтажных кирпичных зданий с забранными решеткой окнами. Возле одного из этих зданий, самого большого, стоял микроавтобус с красным крестом на борту.

Микроавтобус, белый халат привратника и общая планировка этого уединенного заведения наконец объяснили, куда я попала: за высоким забором, несомненно, скрывалась больница.

В пользу этой догадки говорило и то, что среди деревьев кое-где прогуливались бледные личности в выцветших больничных пижамах.

Привратник мрачно взглянул на меня и направился к тому зданию, возле которого стоял микроавтобус, сделав мне знак идти следом.

Я подчинилась. Мы поднялись на невысокое крыльцо и вошли в комнату, выкрашенную унылой бледно-зеленой краской и обставленную с типично больничной скромностью, если не сказать хуже.

Оставив меня в этой комнате, привратник вышел, не сказав на прощание ни слова.

Я села на шаткий стул и приготовилась к ожиданию.

Впрочем, ждать пришлось недолго.

Распахнулась дверь в дальнем конце комнаты, и вкатился низенький человечек с черной бородкой клинышком, с черными кустистыми бровями и стоящей дыбом густой черной шевелюрой. Одет он был в белый халат, только чистый и накрахмаленный.

– Что тут у нас? – проговорил он, потирая маленькие ручки. – Вы к кому, барышня? По какому делу?

– Я хочу увидеть Ларису Алексеевну Кондратенко! – заявила я решительно.

Человечек остановился, посмотрел на меня, и черные брови поползли вверх.

– Решительно невозможно! – воскликнул он раздраженным голосом. – Что вы себе думаете? Приезжаете без звонка, без предупреждения… да вообще, позвольте узнать…

Он не успел закончить свою фразу, потому что дальняя дверь снова распахнулась, и в комнату вбежал крупный молодой детина в голубом полотняном комбинезоне.

– Иван Карлович! – выкрикнул он с порога. – Сигильдеев беснуется! Требует панамского консула и генерального секретаря ООН! Решетку на окне чуть не выломал!

– Что вы, голубчик, прямо как дитя неразумное! – строго проговорил бородач, повернувшись к вошедшему. – Первый раз, что ли? Вколите ему коктейль номер четыре, и смирительную рубашечку, конечно! Если не справитесь, вызовите санитара Бухтеева, он сейчас в котельной, помогает кочегарам!

Молодой врач испарился, как пиво на солнцепеке, а бородач повернулся ко мне и продолжил как ни в чем не бывало:

– Сами видите, пациенты у нас сложные, проблемные, так что нельзя вот так, без предупреждения… и вообще, позвольте узнать, кто вы такая? Кем приходитесь нашей пациентке?

– Племянницей, – ответила я немного неуверенно.

– Вот видите – родство неблизкое, так что ничего не могу для вас сделать… следующий раз предварительно звоните, тогда, возможно, мы что-нибудь попробуем сделать…

Он демонстративно взглянул на часы, давая мне понять, что я отнимаю его время, и начал теснить меня к выходу.

– Что же делать… – проговорила я расстроенно. – Выходит, я зря сюда приехала… такая дорога…

– Выходит, – отрезал бородач. – Ничего не могу поделать! Следующий раз звоните!

– Такая дорога… – продолжала я, отступая перед его напором. – Я на работе отпросилась, специально, чтобы сюда съездить, деньги привезти за два месяца…

Бородач вдруг остановился, как будто налетел на стенку, и заинтересованно переспросил:

– Деньги? Вы сказали – деньги?

– Ну да, деньги… – уныло пробормотала я, лихорадочно придумывая, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

– Что же вы сразу не сказали… – Иван Карлович потер маленькие ручки и отступил на середину комнаты. – Деньги – это меняет дело…

– Но только я сначала хочу увидеть тетю! – выпалила я, почувствовав перемену в его настроении. – Я хочу убедиться, что у нее все в порядке, что она всем довольна…

– Само собой, само собой! – проговорил доктор и схватил телефонную трубку. – Марья Федоровна, зайдите, пожалуйста, в приемную… да, прямо сейчас!

Положив трубку на аппарат, он повернулся ко мне и указал на прежний стул:

– Присядьте пока! Сейчас мы все уладим!

Дверь снова открылась, и в комнату вошла дородная женщина средних лет с пухлыми щеками и неприязненно поджатыми губами всеобщей свекрови.

– Вызывали, Иван Карлович? – проговорила она глубоким контральто.

– Да, Марья Федоровна, душечка, вот приехала родственница к одной из наших пациенток, хотела бы получить свидание…

– Как? Без предварительного звонка? – Брови Марьи Федоровны удивленно поднялись. – Но ведь вы знаете…

– Знаю, Марья Федоровна, все знаю, но девушка привезла деньги, так что, уж будьте любезны, постарайтесь ей помочь…

– Прямо даже не знаю, как быть… – Женщина еще больше поджала губы. – Хотя, конечно, деньги…