Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный

Наконец она поравнялась с ним, и все-таки он не сказал ни слова. Обманутый честный человек часто бывает очень жесток, когда с его глаз спадет пелена, — так было и с Клэром. Но свежий воздух, казалось, отнял у него охоту действовать необдуманно; она знала, что он видит ее лишенной ореола, видит во всей ее наготе; что время напевает ей свой сатирический псалом:

Когда лица твоего исчезнет прелесть, тот, кто любит тебя, возненавидит;^{63}Не будет прекрасным лицо твое под осень жизни твоей.Ибо жизнь твоя упадет, как лист, и прольется, как дождь;И вуаль на твоей голове будет скорбью, а корона болью.

Он по-прежнему был погружен в размышления, а присутствие ее не имело теперь власти нарушить или отвлечь течение его мыслей. Каким ничтожным сделалось для него ее присутствие! Она не могла удержаться и заговорила с Клэром.

— Что я сделала, что я сделала? Ничего, что помешало бы мне любить тебя! Неужели ты думаешь, будто я сама этого хотела? Ты сердишься на то, что сам же мне и приписываешь… я не обманщица, какой ты меня считаешь.

— Гм, пожалуй. Ты не обманщица, жена моя, но ты и не та, что была раньше. Да, не та! И не заставляй меня упрекать тебя. Я поклялся обойтись без упреков, — и сделаю все, чтобы их избежать.

Но она в смятении продолжала его умолять и, быть может, говорила то, что говорить не следовало бы.

— Энджел… Энджел! Я была ребенком, когда это случилось! Я совсем не знала мужчин!

— Вина других перед тобой больше, чем твоя вина, это я признаю.

— Так неужели ты меня не простишь?

— Я тебя прощаю. Но прощение — это еще не все.

— Ты любишь меня?

На этот вопрос он не ответил.

— О Энджел, моя мать говорит, что такие случаи бывают! Она знает женщин, которые поступали хуже, чем я! А мужья не очень близко принимали это к сердцу — во всяком случае, они прощали своих жен. А ведь те не любили своих мужей так, как я люблю тебя!

— Довольно, Тэсс, не спорь. Разные слои общества — разные взгляды. Зачем ты вынуждаешь меня сказать, что ты — невежественная крестьянка и понятия не имеешь о значении социальных оценок. Ты не понимаешь, что говоришь.

— Я крестьянка только по образу жизни, а не по происхождению.

На секунду ее охватил гнев, который тотчас же рассеялся.

— Тем хуже для тебя. Я думаю, что священник, откопавший твою родословную, поступил бы гораздо лучше, если бы держал язык за зубами. Вырождение твоего рода я невольно связываю и с другим фактом — отсутствием в твоем характере твердости. Все представители вырождающихся семей — слабовольны, и поведение их соответствующее. Боже мой, зачем ты мне рассказала о своем происхождении и дала лишний повод тебя презирать? Я-то видел в тебе дитя природы, полное сил, а ты оказалась чахлым отпрыском одряхлевшей аристократии!

— Но многие семьи не лучше моей в этом отношении! Предки Рэтти были когда-то крупными землевладельцами, так же как и предки фермера Биллета. А Дэббихоузы, которые занимаются теперь извозным промыслом, происходят из рода де Байе. Таких, как я, ты встретишь повсюду, этим отличается наше графство; и тут уж я ни при чем.

— Тем хуже для графства.

Эти упреки она выслушивала, не вникая в их смысл, — он не любит ее так, как любил раньше, а все остальное ей было безразлично.

Снова побрели они в молчании. Впоследствии рассказывали, что крестьянин из Уэллбриджа, отправившийся ночью за доктором, встретил на лугу двух влюбленных, которые шли очень медленно, не разговаривая, друг за другом, словно за гробом; и он увидел, что их лица встревожены и печальны. Возвращаясь позднее, он снова встретил их на том же лугу, и шли они так же медленно, забыв о позднем часе и ночном холоде. Озабоченный своими собственными делами — в доме у него был больной, — он скоро перестал думать об этой странной встрече и вспомнил о ней лишь много времени спустя.

В промежуток между первой и второй встречей с крестьянином Тэсс сказала мужу:

— Не знаю, что мне делать, чтобы ты не был по моей вине несчастен всю жизнь. Там, внизу, река. Я могу утониться. Мне не страшно.

— Я не имею ни малейшего желания прибавлять ко всем моим безумным поступкам еще и убийство, — ответил он.

— Я оставлю что-нибудь в доказательство того, что я это сделала сама — не вынесла позора. Тогда тебя не будут обвинять.

— Не говори глупостей, мне неприятно их слышать. Думать об этом — нелепо, ведь эта история скорее может вызвать насмешливые улыбки, чем послужить поводом для трагедии. Ты совершенно не понимаешь сущности происшедшего. Девять десятых увидели бы в этой истории только повод для шуток. Будь так добра, вернись домой и ложись спать.

— Хорошо, — покорно сказала она.