Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный

Так как оглашения не делали, то в церкви собралось человек десять, не больше; но будь здесь тысячная толпа, все равно на Тэсс она не произвела бы никакого впечатления. Астрономическое расстояние отделяло присутствующих от того мира, в каком пребывала Тэсс. По сравнению с той ликующей торжественностью, с какой поклялась она ему в верности, обычная женская робость и смущение казались легкомысленным кокетством. Во время перерыва в богослужении, когда они оба преклонили колени, она бессознательно склонилась к нему и ее плечо коснулось его руки, — ее испугала мимолетная мысль, и движение это было инстинктивным: она хотела убедиться в его близости, хотела крепче поверить в то, что его преданность выдержит все испытания.

Клэр знал, что она его любит, — любовью дышало все ее существо, — но в то время он не знал всей глубины ее чувства, напряженности его и самоотверженности, не знал, что оно является залогом верности, терпения, безграничной преданности.

Когда они вышли из церкви, звонари ударили в колокола. Только три ноты слышались в колокольном звоне, так как строители церкви считали, что этого количества вполне достаточно для выражения радости в таком маленьком приходе. Проходя рядом с мужем мимо колокольни по тропинке, ведущей к воротам, она чувствовала, как гудит вокруг них вибрирующий воздух, и это гармонировало с той напряженной духовной атмосферой, в которой она жила.

Экзальтация — ей казалось, что она озарена светом, подобно ангелу, которого видел на солнце святой Иоанн^{59}, — продолжалась, пока не замер гул колоколов и не улеглось волнение, вызванное свадебным обрядом. Теперь она начала замечать то, что ее окружало. Не ускользнули детали: мистер и миссис Крик поехали домой в высланной с мызы двуколке, предоставив карету в полное распоряжение молодоженов, и Тэсс только теперь заметила особенности этой колымаги. Она молча и долго ее рассматривала.

— Ты как будто приуныла, Тэсси, — сказал Клэр.

— Да, — ответила она, прижимая руку ко лбу. — Многое меня пугает. Все это так серьезно, Энджел. И вот мне кажется, будто эту карету я когда-то видела и прекрасно ее знаю. Это очень странно: должно быть, я ее видела во сне.

— О, ты слышала легенду о д’эрбервилльской карете — знаменитое поверье, касающееся твоей семьи и ходившее по всему графству в ту пору, когда твои предки были здесь хорошо известны. А эта старая рухлядь напомнила тебе о легенде.

— Право же, я никогда о ней не слыхала, — возразила она. — А что это за легенда?

— Мне бы не хотелось подробно рассказывать ее сейчас. В шестнадцатом или семнадцатом веке некий д’Эрбервилль совершил в своей фамильной карете страшное преступление, и с тех пор члены этого рода видят карету либо слышат о ней всякий раз, как… Но я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз — история слишком мрачная. Должно быть, что-то ты о ней слыхала и смутно припомнила при виде этой почтенной колымаги.

— Нет, я о ней прежде ничего не слышала, — прошептала она. — Энджел, эта карета является членам моего рода перед смертью или тогда, когда мы совершим преступление?

— Не надо, Тэсс!

Он закрыл ей рот поцелуем.

Когда они приехали домой, она совсем пала духом и мучилась угрызениями совести. Да, теперь она была миссис Энджел Клэр, но морально имела ли она право носить это имя? Не должна ли она называться миссис Александр д’Эрбервилль? Оправдывает ли беспредельная любовь то, что праведные души могут назвать преступным умалчиванием? Она не знала, как должна женщина поступить в подобном случае, и ей не с кем было посоветоваться.

Когда Тэсс на несколько минут осталась одна в своей комнате — в последний раз входила она в нее, — она опустилась на колени и стала молиться. Она пыталась молиться богу, но, в сущности, обращалась с молитвой к мужу. Ее поклонение этому человеку было таково, что она почти боялась, не предвещает ли оно беду. Она смутно чувствовала, что, как говорил монах Лоренцо: «Таких страстей конец бывает страшен»^{60}

. Такая любовь, наверно, слишком безрассудна для человеческой природы — слишком буйна, безумна, смертоносна.

— О мой любимый, мой любимый, зачем я так тебя люблю? — шептала она. — Та, которую любишь ты, не я, а другая в моем образе, — та, какой бы я могла быть!

Приблизился час отъезда. Они решили выполнить давно задуманный план — поселиться на несколько дней на старой ферме около уэллбриджской мельницы, где Клэр собирался изучать мукомольное дело. В два часа они кончили все сборы. Фермер и его жена пошли проводить их до калитки. На красном кирпичном крыльце теснились все работники мызы. У стены понуро стояли три товарки Тэсс. Она сомневалась, придут ли они проститься, но все три были здесь, героически стойкие до конца. Она понимала, почему маленькая Рэтти кажется такой хрупкой, Изз — трагически скорбной, а Мэриэн — растерянной; и, видя их тоску, на секунду забыла о своей.

Невольно она шепнула мужу:

— Не поцелуешь ли ты их, бедненьких, в первый и последний раз?