test

- Василий Никола… – начал, было, дворник Карпухин, взмахнув для острастки метлой.

- Присядьте, – кивнул обоим Генрих Артерран.

Казаченко уронил пистолет, а Карпухин – лишился метлы. Они вдвоём прошли на середину кабинета к Кораблинскому с Никанором Семёновым и молча уселись на пол рядом с ними.

К сожалению, этим погожим субботним утром в Калининском РОВД никого больше не было. Генрих Артерран сделался тут безраздельным хозяином. Он даже не подумал возвращать на место выбитую дверь. Он только обошёл её и уселся на свободный стул, дожидаясь приезда Ежонкова, Синицына и Смирнянского.

Сейчас они приедут, будут посажены на пол, а когда Генрих Артерран бесследно исчезнет – все выйдут из этого кабинета со «звериной порчей» последней стадии. И неизвестно ещё, сохранят ли они после этого рассудок, или сбомжуются, как тот Грибок, или Гоха.

Пётр Иванович понимал это прекрасно, но сделать ничего не мог. Понимал это и Сидоров. Сержант стискивал зубы, сжимал всего себя в тугой виртуальный кулак, пытаясь хотя бы шевельнуть мизинцем… Стоп, кажется, у него получается – Сидоров уже может поёрзать на стуле…

А Генрих Артерран каким-то образом понял, что Сидоров вылезает из-под его тотального контроля, повернул к нему свою голову. Но Сидоров вдруг соскочил со стула, метнулся к столу Недобежкина и схватил его пистолет. Не раздумывая ни секунды, сержант выстрелил в «верхнелягушинского чёрта». Генрих Артерран, конечно, и от этой пули увернулся. Однако Сидоров внезапно обнаружил в себе какие-то суперсилы: чудесным образом простой милицейский сержант увидел это молниеносное, незаметное простому человечьему глазу движение, проследил его траекторию и выстрелил второй раз. Выстрел был точен, как у снайпера: «золотая» пуля угодила подземному монстру прямо в правый висок. Неотвратимый свинцовый удар развернул «нечеловека» лицом к Сидорову, сорвал с его лица очки, отшвырнул его к стене. Брызнула кровь, Генрих Артерран навалился на стенку спиной и медленно осел вниз на пол, срывая обои своими скрюченными пальцами. Его глаза были широко раскрыты, Сидоров случайно встретился с ним взглядом и – застыл, пронзённый диким, давящим ужасом. Глаза «верхнелягушинского чёрта» не имели ни белков, ни радужек, ни зрачков, они оказались абсолютно чёрными – такими, как иногда рисуют в журналах у инопланетян. Генрих Артерран разок зыркнул на Сидорова этими страшными глазами, как показалось сержанту, с испепеляющей злобой. Но секунду спустя эти глаза закрылись, и «верхнелягушинский чёрт» растянулся на полу. А Сидоров – от страха попятился и тоже сел на пол.

- Бррррумм! – это приходил в себя Недобежкин.

- Ууууу, – оживал Серёгин.

- Да хай йому грэць! – выпутывался из лап гипноза Казаченко.

- Чертовщина… – «включился» майор Кораблинский.

А дворник Карпухин только чихнул.

Никанор Семёнов ничего не сказал. Он просто поднялся на ноги и не спеша приблизился к тому, кого боялись десятилетиями, кого называли «чёртом», кто похищал людей, наводил «звериную порчу», кто заварил всю эту смертельную кашу с проектом «Густые облака».

- Готов, клиент! – определил он, пихнул неподвижное и кажется, мёртвое тело носком своего ботинка.

Генрих Артерран не шевельнулся, а так и остался, неподвижно лежать на полу. Сейчас он был совсем и не страшный, а какой-то жалкий, побеждённый. Стенка, что возвышалась над его бренным телом была уделана кровавыми подтёками, с неё свисали лохматые клоки разорванных обоев.

Недобежкин наблюдал за всем этим с выпученными глазами, и в который раз не заметил, как навалился животом на стол. Он попытался бросить какой-нибудь комментарий, но не смог: слова не выдавливались, они застряли поперёк горла. Дворник Карпухин – тот вообще отскочил в дальний угол и закрылся ото всех своей растрёпанной метлой.

Ветерок из разбитого окна обдувал могучий торс Казаченки, чья голова адски болела после гипноза. Казаченко моргал глазками, переводя взгляд с Генриха Артеррана на Недобежкина и тоже отупело молчал.

Майор Кораблинский встал с пола, подошёл к Никанору Семёнову и спросил у него:

- Что с ними делать?

- Рассказать правду, – просто ответил Никанор Семёнов. – Ведь мы с вами раскрыли самое страшное преступление века.

Пётр Иванович продрал глаза и обнаружил себя на стуле, а вокруг себя – всю эту странную и страшную катавасию. Белая стена кабинета заляпана кровью, перед носом Серёгина ходят какие-то незнакомые люди, а около правой ноги валяются разломанные тёмные очки.

Один из этих незнакомых людей повернулся лицом – он был уже не молод, седой и в очках.

- Меня зовут Дмитрий Семенцов, Интерпол, – представился незнакомый человек.

Второй незнакомый человек подошёл ближе, и Пётр Иванович узнал в нём майора Кораблинского.

- Мы очень долго работали над делом «Густых облаков», – сказал этот самый Дмитрий Семенцов, который по-настоящему был Никанором Семёновым. – Проект советских учёных был перехвачен террористами, а это, – он показал в сторону убитого Генриха Артеррана. – Это их главарь.

- Но… кем он был? – едва выдавил Серёгин