: проект Gutenberg, gutenberg. spiegel.de/buch/4394/1. Открывающая строфа первого стихотворения типична для Кернера: «Каждый носит внутри свою смерть / Когда снаружи все смеется и блестит / Сегодня ты гуляешь в свете утра / А завтра станешь темнотой ночной».
«дагеротипами невидимого мира»
: письмо Кернера к Оттилии Виндермут, июнь 1845-го (процитировано в Weltzien, Fleck, 274): «Некоторым образом изображения напоминают мне новые фотографии, несмотря на то, что для их получения не нужна специальная аппаратура, а нужны лишь старые добрые чернила… Странные образы и фигуры возникают из самих себя, без какого-либо вклада с моей стороны. Ты никогда не сможешь привнести то, что хочешь, — и часто получаешь противоположность тому, что ожидаешь. Стоит отметить, что эти картинки напоминают те, что существовали в эпохи зарождения человечества… Для меня они — как дагеротипы невидимого мира, хотя, поскольку они привязаны к черноте чернил, то могут сделать видимыми только низших духов. Но я был бы очень удивлен, если и высшие духи тоже, духи света из срединного измерения и с небес, не могли бы воздействовать на химический процесс фотографий собственным образом и проявляться на них в своем блеске. Кто такие, в конце концов, эти духи, как не странники в свете?»
многих историков
: Ellenberger, 196; E. H. Gombrich, Art and Illusion: A Study in the Psychology of Pictorial Representation (New York: Pantheon, 1960); H. W. Janson, The Image Made by Chance’ in Renaissance Thought в De Artibus Opuscula XL: Essays in Honor of Erwin Panofsky (New York: New York University Press, 1961), 1:254-66; «Хронологическая и географо-культурологическая близость делают прямую взаимосвязь более чем вероятной» (Dario Gamboni, Potential Images: Ambiguity and Indeterminacy in Modern Art [London: Reaktion, 2002], 58). Ольга Роршах (Olga R., 90) говорит, что ее мужу давно были известны картинки Кернера, но она описывает их в контексте воображения, а не восприятия (см. главу 10, чтобы понять, почему такое понимание неправильно): «Он всегда интересовался “воображением” и рассматривал его как “божественную искру” человечества. У него словно бы было полуосознанное предчувствие, что эти “случайные формы” могут послужить мостом, позволяющим испытать воображение».