«шли в толпе с раскрашенными лицами…»
: Роршах, скорее всего, видел великого поэта Владимира Маяковского — потрясающего поедателя апельсина — своими глазами. Маяковский был известен своими яркими, желтыми или разноцветными рубашками, которые он иногда совмещал с такими аксессуарами, как оранжевая куртка, кнут в руке или деревянная ложка в лацкане, и в труде Роршаха, посвященном случаю Ниханса, «ребячество» последнего сравнивается с «феноменом, который я имел возможность увидеть в России прошлой зимой: группой русских футуристов. Они раскрашивали свои лица, разгуливали в одежде фантастических цветов и старались вести себя как можно более дико» (процитировано в Akavia, 133).Михаил Матюшин
: BowltНиколай Кульбин
: Марков, «Русский футуризм», 5; а также в других местах; Wunsche, Organic School, 41–49; яркое описание Кульбина появляется в книге Виктора Шкловского «Третья фабрика» (1926; перевод Ричарда Шелдона [Chicago: Dalkey Archive Press, 2002], 29). Роршах отмечает в своем эссе: «В заявлении мы прочли, что буква Р — красная, а Ш — желтая (так совпало, что русские буквы Р и Ш являются инициалами Роршаха и Штемпелин); Кульбин говорил в своей лекции о голубой буквеАлексей Кручёных
: Марков, «Русский футуризм», 128-29. Роршах приводит произведение Кручёных «Стихотворение из одних гласных» («о е а/ и е е и/ а е е и») и еще одну его бессмысленную фразу как примеры языка футуристов (Anna Lawton and Herbert Eagle,«приводят к движению и новому восприятию мира»
: Марков, «Русский футуризм», 131, перефразируя Крученых.поэт находится в кинозале
: Марков, «Русский футуризм», 105; стихотворение лидера движения «Мезонин поэзии» Вадима Шершневича.«сейчас настало такое время»
: