Тетрадь с гоблинами

“Главный” явился, как по звонку. Широкоплечий детина в грязных ботинках, с сигаретой в зубах и развязной походкой. Он по-барски обошел территорию, толкнул плечом девятиклассника и обратился к подельникам:

– Кто тут Сеня, ёмана?

Один из пятерых гопников указал на Сеню, и “Главный” повернулся к нам:

– Ну че, ссыкло?

– Вась, хватит… – тихо сказал Сеня. – Я ничего не сделал…

– В смысле, блин, не сделал?

– А что он сделал? – спросил я.

Вася, окинув меня взглядом, прошипел:

– А тебе зачем? Ты кто такой вообще?

– Хочу знать, что тебе от него надо.

“Главный”, похоже, счел мое желание справедливым, потому что перед смертной казнью всегда зачитывается обвинение, и обратился к группе поддержки:

– Расскажите, что этот кусок дебила сделал.

– Ну… Это… Со Светой гулял…

“Главный” разъярился, будто услышал новость:

– Офигел?!

– Стоп-стоп. – Я старался сохранять конфликт на уровне диалога. – Сеня, с кем ты гулял?

– Я не…

“Главный” не дал ему ответить. Он подошел ко мне почти вплотную:

– Ты мне скажи, вот чё ты лезешь?

От него воняло не только сигаретами и тупизной, а в принципе воняло. До меня дошло, что речь идет о той самой Свете из Лечебницы, у которой я брал плед. Получается, я соучастник.

«Главный» меня провоцировал:

– Может, ты пойдешь домой, а? К мамке своей?

Оттолкнуть злодея – значило завязать драку, а мы с Сеней и его перебинтованным дружком не в выигрышном положении. Замешкаться – значит потерять лицо. Поэтому, глядя в глаза противнику, я сказал:

– Просто так. Тебе чего надо?

Я не настолько, конечно, смелый, как может показаться (вам ведь показалось?). Да и дрался всего дважды. В детстве. С вымышленным соперником.

Главный призадумался и кивнул сошкам. Трое схватили Сеню и попытались оттащить от меня. Двое оставшихся загородили главного. Я успел взять Сеню за шиворот.

– Отвалите!

Началась потасовка. Дружки Сени убежали. Остальная школота наблюдала с интересом и не вмешивалась. Мы перетягивали Сеню туда-сюда, как куклу. Главный бездействовал. Потом он вальяжно дал Сене затрещину, и со стороны зевак послышался гул одобрения.

Чувствуя превосходство, Главный начал сыпать оскорблениями: «Что, спрятался за спину старшеклассника, урод? Ты же просто говно, ничтожество».

Смех и овации. Еще бы, Главный выглядел эффектно – острил, доминировал, круто двигался. Но давайте прямо: по сравнению с Сеней он полный ноль. Сеня интеллигентный парень, несмотря на такого папашу, и умный, хоть и безграмотный (у него другое полушарие развито). А Главный?

Меня хватали за лицо и запястья, вытаскивали из круга. Я злился, сопротивлялся и до последнего не пускал в ход кулаки. Уже в тот момент я чувствовал: что-то в меня проникает, готовит разорвать эти тросы.

Главный решил, что пора завязывать с уроками красноречия: он оттолкнул меня, подошел к Сене и ударил его в живот. Сеня издал булькающий звук и согнулся пополам. Меня пихнули в спину, и я чуть не повалился следом за Сеней.

– Ай…

Кто-то толкнул меня еще раз, Главный врезал Сене ладонью по виску. Тот повалился в угол, куда курильщики бросают бычки. Сеня корчился от боли, но бандитам этого не хватило – они стали добивать его ногами. А во мне зрел огненный цветок, готовый распуститься и обнажить скрытые доселе шипы.

Сеня держался, не плакал и не кричал. Я должен был что-то сделать. Но как драться? Как бить? Как заступаться, особенно если тебя держат шесть человек? Почему только герои фильмов делают все левым мизинцем? Почему я крут только в своих фантазиях?

Главный подошел к Сене и плюнул. На старенькую серую рубашку, которую раньше, не иначе, носил Сенин отец. Сеня посмотрел на меня. Взглядом, которого я никогда у него не видел. Взглядом, полным хтонической глубины…

…И тогда мир изменил оттенки. Сила прорвалась и заняла капитанский мостик моего тела. Время приостановилось. Откуда-то возник зелено-красный туман. Голова заполнилась гудением, как от трансформаторной будки, и в этом гудении жила одна мысль: если вокруг долбаная несправедливость, то я – ее карающая длань.

Я выбросил вперед правую руку и схватил Главного за шею. Он выпучил глаза сначала в ярости, а затем – в страхе. Школота притихла. Я оторвал Главного от земли. Легко, как кофейную чашку, в которую забыли добавить молока. Главный захрипел, задергался. Я ощутил его бешеный пульс. Окружающие пятились.

Та жестокая, неудержимая, новая часть меня, ликовала. Она услышала приказ. И решила, что Главного следует уничтожить. Раздробить кадык, отобрать у него жизнь. А я – настоящий я – осознал, что творю какую-то дичь. Началась новая борьба, на этот раз внутри меня. Борьба между тем, что я в себе знаю, и тем, что мне только предстоит открыть.

Мои пальцы сжимались, еще чуть-чуть – и человек умрет. И это… Здорово! Так надо.

Нет, подождите. Так не надо.