Тетрада Величко

За матерями тоже «присматривали». Кузьма вроде и им предлагал перебраться в тот же комплекс, он и для них квартиру там мог купить. Но ни ее мать, ни тетя Маша не захотели оставлять свое ОСМД без присмотра. Уверяли, что все рухнет в одночасье. В результате охране пришлось оберегать их там. Но Кристине Кузьма не позволил остаться в старой квартире. Ни один довод или отговорку не принял.

— Домой, Кристина? — уточнил Богдан, двинувшись за ней.

— Нет, Богдан. В офис. К вашему упрямому боссу, — сквозь зубы процедила она. — Который почему-то решил, что ему уже можно работать, — проворчала уже больше для себя.

Но охранник услышал.

— Ясно, — хмыкнул он.

Кристина заметила, что отстал на шаг и что-то написал в телефоне. Предупреждал охрану офиса? Или Кузьме о ее настроении сообщал? Так он и сам должен был понять по смс Кристины. Или…

Вот тут у Кристины появилось очень неприятное подозрение. Непонятно с чего. Годами, месяцами, сутками отучивала себя думать и предполагать. Запрещала даже обтекаемо своим мыслям касаться того аспекта жизни Кузьмы, от которого с ума сойти могла от дикой, сумасшедшей боли и ревности. Иронизировала, язвила, а думать себе не позволяла. А сейчас эти мысли исподтишка подкрались. И попали в цель так точно, словно лезвие скальпеля. Кажется, Кристина даже согнулась немного, прижав руку к солнечному сплетению, которое свело дикой болью ядовитой ревности. Плеснулось кислотой.

После этих недель, когда почти все время вместе, когда касаться могла сколько хотела, когда он ее обнимал… Когда подхватывала и целовала, рядом была, подставляя плечо, пока он упрямо пытался подняться с кровати, едва Руслан разрешил… Когда он ее обнимал, вроде чтобы дух перевести, а на самом деле — оба не могли разойтись. Жила у него в палате практически… Чушь Роману молола про то, что просто спонсор их и благодетель после нападения не доверяет никому, кроме очень узкого круга. Не разрешает никому в палате находиться, кроме Карецкого и нее самой. Да так и было же по сути. А спонсорской помощи никто лишиться в больнице не хотел, по-видимому. С ней не спорили. И Рус не вмешивался.

Почти целиком переложила на уже бывшего мужа вопросы отделения и других пациентов. Считай, в отпуск ушла, лишь бы Кузьме помогать…

И вот после этого всего… После того, как он ее на ночь каждый раз домой отправлял, чтобы отдохнула, и не мог прекратить обнимать, когда Кристина его посылала подальше, оставаясь рядом… А потом и спать укладываясь сбоку, на одной подушке, на его плече, под одеялом одним, едва можно стало… Да, одеты оба. Но все равно же рядом. После того, как провела столько ночей в его объятиях, и всех тех слов, что Кузьма почти беззвучно шептал ей в волосы, в кожу, думая, что Кристина спит, допускать подобное было почти убийственно невыносимо.

— Кристина? Вам плохо?

Вот что в охране раздражает — за всем следят. Не провести, даже такие мелочи видят.

Богдан на шаг обогнал ее и заглянул в лицо.

— Все нормально. Не поела, мутит от голода немного, — соврала она, отведя взгляд.

Богдан кивнул. Поверил или нет — не ясно. Но больше с вопросами не приставал. Так и пошли к машине. В последнее время они ей даже водить самой не позволяли, перебрав на себя данную функцию. А Кристина за этим скучала. Управлять авто ее учил Кузьма. На их первой, подержанной машине, которую купил, когда она первый курс университета окончила. У них с этим столько было связано: воспоминаний, смеха, криков и подколок, что, даже злясь и обижаясь, каждый раз садясь за руль — она волей-неволей вспоминала о нем. Эту машину тоже он помог купить. Хоть Кристина от подарка и отказалась тогда. И от денег тоже. Настояла, что в кредит возьмет. И взяла. Только потом узнала, что лишь из-за его вмешательства ей дали этот самый кредит, да еще и на таких условиях. Долго потом ему еще ворчала и бурчала — и в сообщениях, и при встречах. Но машину свою очень любила. Да и благодарна была Кузьме. Хватило мозгов понять, что сама, при стандартных условиях, не потянула бы. Не в такой комплектации, во всяком случае. А тут — даже охранники хвалили и отмечали, что «зачетное» авто.

Уже без споров села на заднее сиденье. Голова бурлила от мыслей. Жжение в животе так и не прошло, хватало о чем думать, кроме споров о праве управлять машиной.

Строго говоря, Кузьма уже не нуждался ни в ежедневных перевязках, ни в таком контроле своего состояния. Да, ясное дело, он еще не восстановился до конца, и отдыхать должен был, а не за работу браться. Но в целом шел на поправку и чувствовал себя вполне сносно. Только она не могла отпустить его. Сломалось что-то в Кристине за эти дни. Была не в состоянии вернуться к прошлому стилю общения. Да и он, могла поклясться, забыл о своих же принципах, едва рядом оказывался. Сам этот предлог регулярных осмотров использовал. На ночь разъехаться не могли. Все время придумывали, о чем говорить, даже если разговор не клеился вовсе. Сидели у нее в кабинете до часа ночи…

Теперь вспомнил старые доводы, что ли? Решил все перечеркнуть? Снова заявить, что о ней же беспокоится?