Тетрада Величко

— Хорошо, — пробурчала Кристина. Вздохнула. — Но ты не станешь еще больше работать, родной! — может, и тихо, но решительно заявила Кристина. — Иначе я прекращу ходить к репетиторам. Моя мечта твоего здоровья не стоит. Ясно? У меня и другие мечты есть.

Он глянул на нее немного удивленно. Но усмехнулся. Прижался к губам, целуя так, что Кристину в жар бросило, несмотря на открытую форточку.

— Поглядим, мавка, — тем не менее, не поддался он на ее шантаж.

И снова поцеловал, несмотря на то, что она попыталась рассерженно поджать губы.

— Пошли спать, как-никак мне на работу с утра еще надо, — вместе с ней на руках Кузьма отодвинул табурет и поднялся.

Она могла ему что угодно говорить. Но Кузьма Кристине в глаза смотрел. И многое видел во взгляде мавки. Она правду говорила. И про то, что у нее и другие мечты имеются — не врала. А у него от того, что в глазах Кристины светилось, когда о нем беспокоилась — в груди жарко становилось, и в голове звенело. Все-таки дурел от того, как она о нем волновалась, как дорожила им, как любила. Думала обо всем. Молодая девчонка же… У других еще ветер в голове, что он, мало их вокруг видит? Да и его одноклассницы, вон, и в магазине, где каждое утро разгружал товар — кассирши, продавщицы. Мало кто о будущем парился, о сегодняшнем дне думали, кокетливые взгляды бросали, сами на свидание звали, когда Кузьма не реагировал. Развлечений хотелось, гуляний.

Только же он их даже близко с Кристиной равнять не мог. А уж тем более с тем, как она о нем волновалась, как любила его. Он же это каждой своей клеткой ощущал, малейшим волоском на коже. И он ради нее на все готов был. Фиг вам он ей даст в колледж поступить. Как же.

Наверное, именно в этот момент он и вспомнил про Грека. Можно поговорить, чтобы занять в долг. Пусть и под процент. Или, если у Грека такой суммы не будет (как-никак, а Кузьма еще не знал, сколько в этом университете захотят), то друг хоть подскажет, где можно достать.

настоящее

Она не разговаривала с Кузьмой неделю. Почти. Злилась. Даже когда он приехал в понедельник, вместе со своим адвокатом — слова не произнесла. Хотя он прекрасно умел понимать ее и без слов. Практически час Кузьма сидел у нее в кабинете, игнорируя то, что Кристина молчит. Даже и не поворачивается к нему, по большому счету. Правда и он не особо много разговаривал.

Сам сделал себе кофе. Чашки привез. Две. Оставил карту от парковки. «Распорядился», чтобы и не вздумала от адвоката отказываться. И не скажешь иначе, таким тоном он это произнес. Впрочем, Кристина и тогда не повернулась к нему от окна, куда и смотрела все время. Сам адвокат в тот момент стоял под дверью, насколько Кристина поняла.

Напоследок, так и не дождавшись от нее ни слова, Кузьма ушел. Крепко обняв Кристину со спины.

— Бесись, сколько хочешь. Я все равно буду делать то, что считаю для тебя лучшим, — тихо и хрипло произнес он ей в волосы на затылке, сжимая руками так, что даже немного больно было.

Ей за эти слова в него новыми чашками запустить захотелось. Так, чтоб об его упрямую и упертую голову их разбить. А Кузьма понял это. Улыбнулся вообще без веселья, взял ее руку, сжатую в кулак (вдавила ногти в ладонь, стараясь сдержаться), поцеловал костяшки. И пошел к двери.

— Кто тебе сказал, что ты знаешь, что для меня лучше? — не удержалась Кристина, обиженно, с яростью прошептала ему в спину.

Все-таки обернулась. И он повернулся к ней, уже взявшись за дверную ручку. Долгим виноватым взглядом посмотрел ей в глаза. И ушел…

Кристина удержалась от того, чтобы новые чашки разбить. Но ей это стоило неимоверных усилий.

С Русом она также общалась только по работе, кстати. На все попытки Карецкого перевести разговор на личные темы и минувшие выходные — реагировала игнором. В общем, как иронично это бы ни смотрелось, больше всего за эту неделю Кристина общалась с Романом.

Они поговорили. Спокойно и обстоятельно. С самого утра в понедельник. Едва оба приехали на работу (Кристина все-таки уехала домой в воскресенье, после разговора с Карецким). Роман пригнал ее машину. Уже отремонтированную и на ходу. Зашел в кабинет. Остановился с порога, видимо, рассматривая внешний вид Кристины. И даже удивил ее каким-то слишком серьезным и грустным взглядом.

— Красиво. Очень. Это окончательно, как я понимаю, — вздохнул муж, сев на диван.

— Что? — не совсем поняла его настроение Кристина. — Прическа? Не знаю, еще привыкаю…

— Ты ни разу не меняла прическу за то время, что я тебя знаю, — кривовато и совсем нехарактерно для себя улыбнулся Рома. — Похоже, я переступил какую-то черту, заговорив о детях. Разрушил все. И твое решение о разводе вряд ли будет пересмотрено? — тем не менее, уточнил он с вопросом.

Кристина вздохнула. Прошлась по кабинету. Приготовила им обоим кофе, словно оттягивая время и подбирая слова.

— Дело даже не в тебе, Рома, — наконец, протянув ему чашку, вздохнула Кристина. — Ты не совершил чего-то критичного. Не могу сказать, что обвиняю тебя в чем-то. Просто… Я сама больше не могу так жить, говорила же тебе. Не получается у нас, Рома.