Тезей и Ариадна. Нить любви

Главная сила сейчас была перед ним. Крит богат и этим богатством привлекает прибывших из других земель. Кажется, стань своим, пусть не критянином, но хотя бы получи разрешение на жизнь на острове, и блага тебе обеспечены. Мир всеобщих возможностей: каждый может стать богатым купцом, владельцем роскошной усадьбы, нескольких кораблей или мастерской с десятком ткачих. Любой умелый и успешный гончар может купить труд десятков других гончаров или самому лепить горшки. Нанять умелых живописцев, которые разукрасят фресками стены его дома и других домов, или самому целыми днями корпеть под ярким солнцем или в полутьме, расписывая стены другим. Может иметь оружейную мастерскую, где бронза течет рекой, прежде чем превратиться в острые мечи непобедимых воинов или кинжалы охотников, но может и сам лить наконечники для стрел, без конца вздрагивая от боли из-за обожженных пальцев или заживо гниющих ран от ожогов…

Многое может.

Можно возразить, что всюду так, в Афинах тоже одни гнут спины, другие владеют трудом тех, кто гнет, одни трудятся от зари до зари в поте лица, у других с самого рождения царские условия.

Так же, да не так. Крит богаче всех остальных царств моря, и живут критяне много лучше не только потому, что у них земля плодородней или ее больше, или потому, что народ более трудолюбивый, но потому, что остров удачно расположен. Куда бы и откуда ни плыли корабли с товарами, мимо Крита не пройти, а уж при таком флоте, какой есть у Миноса, тем более.

Каждый плывущий платит Миносу, но этого царю мало, и он сам отправился завоевывать царства. Огромный критский флот и множество временных наемников обеспечили ему победу и большой доход со всех территорий.

Минос, словно паук в центре своей паутины, малейшее движение приводит в движение его флот и приносит новую добычу.

Но богатых царств немало, даже Афины не бедны, почему же здесь люди словно сошли с ума?

Тезей вспоминал тех, кого видел, и пытался понять, что заставило так измениться вчера еще нормальных людей. Они были такими разными дома, желали любви, счастья, уважения. а здесь все это сменилось одним желанием – добиться успеха. Причем этот успех был каким-то не таким, как дома.

Выковать отменный меч не для того, чтобы с уважением приветствовали даже самые сильные воины, а чтобы за него дали как можно больше золота, на это золото купить красивых рабынь или рабов, еще ковать, снова заработать, снова что-то купить… И ткачи также, и даже гимнасты. Делать самые рискованные прыжки через спины быков во время танцев на арене не ради ощущения власти над телом, над быком, триумфа своей ловкости и бесстрашия, а ради заработка, ради все того же золота.

Что происходило с самыми умными, ловкими, бесстрашными, когда они попадали на Крит? Почему все они вдруг начинали стремиться к обладанию золотом и, главное, почему верили, что именно у них получится купить мастерскую или группу гимнастов, выступающих на арене, нанять лучших художников или кузнецов, приобрести корабль?..

Ведь тех, кто хотел бы этого же, так много, а получалось всего у единиц, да и то эти единицы чаще были критянами по рождению. Среди самых богатых и успешных редко встречались чужаки, когда-то попавшие на остров в качестве дани.

Но все вокруг кричало: «Дерзай, и именно у тебя все получится! У кого-то же получилось, значит, это возможно. Стоит только поверить, а потом все свои силы отдать достижению цели, и ты станешь таким же богатым, как Тавр, Евтил, Минос, в конце концов». И люди верили, они не знали ни сна, ни просто отдыха, готовы были терпеть любые неудобства и даже лишения, чтобы их мечта осуществилась.

А потом просто привыкали, втягивались, и работа без перерывов начинала казаться обычной, выбиться в богачи не удавалось, но ведь жизнь была куда богаче той, которой новенькие жили дома.

Теперь Тезей понимал, по какому принципу отбирали молодых людей посланники Миноса. Им не нужны старые и опытные работники, таких хватало, они отбирали способных. Детей очень бедных родителей, тех, кто в своей жизни дома никогда не видел лишней ячменной лепешки, зато видел тяжелый труд и лишения. Такие, попав к хозяину, у которого хорошо и вдоволь кормили за тяжелый труд, были готовы трудиться круглые сутки. Сначала просто в качестве благодарности, потом из желания выбиться из зависимого положения и самому стать обладателем рабов, потом, мечтая о том самом настоящем успехе.

Когда проходила молодость, убывали силы, а успеха, приводящего к горам золота, все не было, возвращаться домой оказывалось поздно, да и стыдно. Дедал прав, никто никого не держал. Проработавший десять лет пленник мог выкупить свободу, но, сделав это, не уезжал с Крита потому, что дома была бы снова нищета или всеобщее презрение.

Благополучие Крита затягивало куда сильней, чем любое болото, приковывало крепче любых цепей.

– Дедал, неужели не бывало тех, кому все же удавалось заработать много золота?

– Как же не бывало? Бывало, и часто.

– Что-то я не вижу таковых.