The House

Тут луч фонаря упал на меня, ослепив, и я понял, что - все, думать уже не надо. Началось! Так на американских, или, как их тут называют, русских горках, вагончики медленно тянутся в гору, все выше и выше. Ты и не думал, что это так высоко, глядя со стороны. И ты уже не хочешь так высоко. Но вагончики неумолимо ползут вверх. И вот ты уже на самом верху и понимаешь, что сейчас будет рывок вниз. Сильный, страшный. Вагончики притормаживают на секунду. Ну же! Вот оно! Теперь уже все само по себе, теперь уже не остановить! Начало движения, начало чего бы то ни было – вот что пугает. Потом уже ничего, по инерции. Но начало! Момент рождения и момент смерти. Именно момент! Все, я родился.

- Ну привет, - сказал голос. - Я так и думала, что ты где-то здесь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Мне хотелось, чтобы это поскорее кончилось. Так хотелось, что я уже не пытался ничего понять и совсем не удивлялся. Вырванный из лап битума, обернутый собственной майкой, я тащился, не очень понимая куда. Только на площадке шестнадцатого этажа, столкнувшись у лифта с какими-то людьми, я почувствовал, что вместе со стыдом ко мне возвращается способность соображать. К счастью, мы не воспользовались лифтом – я бы не перенес долгих и естественных в такой ситуации взглядов. Я быстро притворился перед собой, что ничего необычного не происходит, и прошествовал за спасительницей на следующий, пятнадцатый этаж. Один из мужчин у лифта, невысокий и пухлый, бросил на меня любопытствующий взгляд; другой, по-моему, просто не заметил. И сразу же, от неловкости и по какому-то контрасту, ведущая меня неведомо куда женщина стала мне ближе и родней – мы были с ней заодно. Вероятно, это была естественная реакция организма на медленно текущий абсурд, в котором я вяло барахтался, уносимый течением. На секунду показалось, что мы с ней уже давно идем по этой лестнице, тысячу этажей, и она уже тысячу раз так знакомо и хорошо улыбается мне, делая рукой мягкий жест – то ли пытаясь дотронуться до меня, то ли поощряя идти за ней. Но этажом ниже она остановилась перед дверью - дубовой солидной дверью - и толкнула ее. Дверь открылась (вернее сказать, отворилась - так солидно и неторопливо она это сделала), и я, плывя по течению, вошел. Хотя нет, вру: к этому моменту я уже почти пришел в себя; в груди сладко ныло предвкушение очаровательной авантюры, но мне по-прежнему хотелось казаться себе ошарашенным и безвольно влекомым событиями. Короче, я шагнул через порог.