The Мечты. О любви

Уже на выходе, взявшись за ручку двери, Яр обернулся и посмотрел на Богдана, все еще сидевшего в кресле. Криво усмехнулся и сказал:

— А каково это? Она тебе со школы нравилась, а ее первым был я. Ты ее хотел, а жила она со мной. Сына ей сделал, а фамилия у него Ярославцев. Неприятно, да?

Моджеевский подавил вздох. Димон нифига не менялся, его главной целью всегда было — выбиться в люди. Ну, как он это понимал. Друзей искал выгодных, собственной бабки стеснялся. И Юльку под ту же гребенку.

— Я точно знаю разницу между участием и победой.

— Да мы еще не знаем, кто победил, Богдан. И пока не дойдем до конца — не узнаем. Она мне изменяла. Где гарантия, что завтра на моем месте ты не окажешься? — фыркнул Ярославцев.

— Моя гарантия в том, что я всегда на своем месте.

В ответ Димон приподнял бровь, но и слепой бы заметил, как потяжелел его взгляд. Моджеевский сработал филигранно — попал точно в цель. Когда всю жизнь живешь на чужом месте — сам об этом знаешь. Комплекс самозванца — самый правильный диагноз. Яр почти слышно скрежетнул зубами, вышел из кабинета, а потом шарахнул дверью со всей дури.

Скрежетал зубами и Богдан, набирая Юлин номер. Ему очень хотелось пришибить эту упрямицу, потому и воспользовался телефоном. Ведь, как известно, посредством телефонной связи не удалось пришибить еще ни одного человека, а Юлька ему еще пригодится. И, к некоторому его облегчению, очень скоро, буквально через пару гудков, он услышал спокойную Юлькину речь, по которой нельзя было понять, что там у нее происходит.

— Привет! Ты что-то хотел?

— Привет, — хмуро рявкнул он в ответ. — Хотел. Хотел узнать, как провела утро.

— Что с голосом? — заботливо поинтересовалась Юлька.

— Не меняй тему.

— Не меняю. Отвезла Андрюшку в сад, съездила к Диме, объяснилась с ним. Сейчас в магазинчике, работаю… И… и мне все же очень не нравится твой голос.

— Мне тоже кое-что не нравится, — хмыкнул Моджеевский. — Ну и как прошло?

На мгновение ему показалось, что она расколется, потому как на том конце повисла некоторая пауза. Незначительная, скорее запинка. Но все же Юлька была Юлькой. И потому уперто проговорила:

— Для первого раза нормально. Могло быть хуже.

— Первого?

— Ну… нам же еще нужно будет… все-таки решить с разводом, — чуть менее уверенно, но все же заявила она.

— И как же вы договорились решать с разводом?

— Мы не договорились. Потому придется разговаривать снова.

— То-то я смотрю, что Ярославцев под сильным впечатлением, — снова рявкнул Богдан. — Юлька, блин! За каким дьяволом ты поперлась к нему одна?

— Он что? Он был у тебя? — тут же всполошилась она, очевидно, вычленив главное.

— Юлька! — одернул ее Моджеевский, на секунду завис и выдал: — А тебе, похоже, тоже понравилось. Ну так и что у вас произошло?

Она помолчала. Вариантов не оставалось. По всему выходило, что придется представить какую-то лайт-версию безобразной сцены, которую разыграл ее супружник с ее же подачи. Но врать — мягко выражаясь, не вариант, потому что это тоже означает прятать голову в песок. А Юлька почему-то решила для себя, что будет Богдану говорить правду. Они и без того заигрались.

— Ну а ты как думаешь? — устало, уже совсем иначе, чем начинала этот разговор, спросила она. — Я ему сказала, что ухожу, он не воспринял всерьез. А уж когда про Андрея озвучила… согласись, у него были причины вспылить. В общем, он психанул, а я свалила огородами.

— Ты как будто специально нарываешься, — хмуро проговорил Богдан. — Только я не понимаю — зачем.

— Я не нарываюсь. Моджеевский, как бы там ни было, но Дима — мой муж. И все, что случилось с нами в браке, — касается только нас. Кроме прочего, это я все разрушила и совершенно ужасным способом. Как ты себе представляешь свое участие в подобном разговоре?

— Да ты вообще ни в чем моего участия не представляешь, — хмыкнул Богдан. — Но в который раз предупреждаю: меня это не устраивает. И продолжаться так не будет.

— Нет, мне вот даже интересно, — в тон ему проворчала Юлька, — чем ты мог бы помочь в случае с Димкой! Сидел бы на соседнем стуле и слушал, как он орет? Причем, заметь, имея к тому все основания. Мало того, что я ему изменяла, так еще и ребенка на него чужого… повесила. И именно так это выглядит со стороны! А уж для него — подавно.

Богдан вздохнул, испытывая на себе ее излюбленную тактику «лучшая защита — это нападение». И будь другой причина, он бы, наверное, посмеялся. Сейчас же было совсем не до смеха, даже если она в чем-то и права.

— Во-первых, при мне он бы не орал, — сказал Моджеевский. — И ты сама это прекрасно знаешь. А во-вторых, любые конфликтные ситуации лучше разруливать на нейтральной территории. И это ты тоже прекрасно знаешь. Но когда включаешь упрямство, то отключаешь мозги!

— Да я вообще ходячий косяк! Не привык еще?

— Хочу, чтобы ты отвыкла.

— Вопреки твоим ожиданиям, я не намерена прятаться за тобой от своих проблем!

— Я и не собирался тебя прятать.

— Невозможно от всего уберечь. Живая осталась — и ладно.