The Мечты. О любви

В этот бардак странным образом укладывалась и субботняя покупка новых туфель — на каблуках, конечно, потому что она тысячу лет не покупала обувь на каблуках, Димка ворчал, когда оказывалась зримо выше. И нового платья — потому как к туфлям обязательно нужно платье. И нового комплекта нижнего белья — просто потому что душа захотела. В конце концов, у нее день рождения в этом месяце, имеет полное право устроить себе эстетический праздник.

Потому в тот замечательный субботний день она, самым наглым образом отменив поход на рынок для Моджеевского, сама отправилась по близлежащим бутикам, впервые полномасштабно и надолго доверив Богдану Андрея. Придумала дурацкую отговорку, что ей необходимо личное пространство, а мальчикам лучше побыть вдвоем, чтобы Царевич быстрее привыкал. Он сейчас немного реже вспоминал про Ярославцева, хотя и случалось по-прежнему. Но у горе-родителей кое-как получалось его отвлекать и до обид не доводить. А поскольку Дима так ни разу и не дал о себе знать напрямую и не заявил собственного намерения поддерживать отношения с ребенком, оставлять все это в состоянии полной неопределенности Юля не собиралась. Чем больше будет Богдана — тем лучше для всех. До конца ли, насовсем ли Богдан — Юля пока с замиранием сердца запрещала себе думать. Но ей было хорошо. Она чувствовала себя свободной и бесшабашной, как уже очень давно не случалось. И в этой бесшабашности позволяла себе робко-робко мечтать. Пусть даже о том, как у Моджеевского отвиснет челюсть, когда она покажется ему в новом платье, да еще и в новых туфлях на свой день рождения.

Куда она собралась наряжаться — Юлька пока не придумала. Они не обсуждали. Может быть, она даже пригласит его в ресторан. Или в клуб — чем черт не шутит. Она триста лет никуда не ходила танцевать и, наверное, ей очень сильно этого хотелось бы. И фантазировалось, что теперь происходит откат в пору юности, когда они встречались и самим себе казались достаточно взрослыми, чтобы можно было все, но при этом еще ничего себе не позволяли. Стремительное падение в детство, когда все на максималках. А сейчас даже мечтать — попробуй рискни.

Остановилась Юлия Малич на пороге салона красоты в глубоких размышлениях о целесообразности посещения данного заведения ввиду уже потраченных за день средств. Однако эти ее размышления прервали самым неделикатным образом коротким телефонным звонком, приведшим ее в состояние глубокой озабоченности.

Да что там говорить! В какой-то момент ей показалось, что и день померк, и море замолчало. В общем, не увернулась. Стояла, сжимая в руках большие бумажные пакеты с покупками, у прозрачной витрины, за которой была установлена кадка с пальмой и несколько здоровенных горшков с замиокулькасом — видимо, самое подходящее для радости глаз прохожих. И думала, что мир по своей сути ужасно несправедлив. Ей бы вот замаскироваться под этот самый замиокулькас. Потому что дерьмо у нее, а не стратегия.

Тогда-то Юлька его и заметила. Снова. В очередной раз. Автомобиль вишневого цвета, замерший неподалеку. Среднестатистическая хондочка, припыленная и, очевидно, еще не отмытая после зимы.

Раздраженная почти до предела, Юлька подкатила глаза и обернулась, глянув в упор на водителя, остававшегося за рулем. Потом решительно пробормотала себе под нос:

— Вот идиот!

И с этими словами ломанулась домой. Потому что домой нужно было попасть как можно скорее — теперь точно не до смены имиджа. В таком состоянии Юлька могла разве что херакнуть каре под Гоголя, но никак не превращаться в нечто прекрасное и воздушное, чего ей, пожалуй, тоже очень хотелось бы. Да и времени в обрез, оказывается.

Машина, между тем, куда-то запропастилась, хотя Юля готова была поклясться — всплывет где-то поближе к дому. Уже б шифровался лучше, что ли! Если она невооруженным взглядом видит, то хренового Димка сыщика нанял. А попробуй не заметь — когда она выходила из торгового центра, эта самая машина совершенно точно мелькала у паркинга. И, наверное, даже раньше в эти же сутки. Именно она еще утром была припаркована у Юлиного магазина. Неудачно припаркована.

А накануне — эта же машина торчала у детского сада, когда она приходила забирать Андрюшу. Собственно, заметила ее Юлька еще дня три назад. И тихо бесилась, решив понаблюдать, и только потом ставить на уши… кого там положено ставить в таких ситуациях? Наверное, Богдана?

Теперь уж и не до наблюдений. Домой Малич мчалась так, что пятки сверкали по тротуару вдоль проспекта. А когда свернула на Молодежную, оглядывалась, чтобы нигде не наткнуться на знакомых. Впрочем, отец еще пару дней назад вкрадчивым голосом предупреждал ее, что на выходные едет к Моджеевским. Деткам охота порезвиться. Сашка соскучился по Лизе.

А оказывается…