The Phoenix (СИ)

Хромая на одну ногу, несусь вперед. Боль, ужас – все это я оставляю позади. У нас еще был шанс. Шанс из миллиона. Шанс, что мы выберемся. Проношусь мимо льдин и раскуроченных плит, в попытке прорваться к лифту. Вот оно. У нас почти получилось. Я огибаю последнее острие, прижимая тело Чарли к себе. Мы смогли? Это конец. Это, черт побери, конец. Дальше будет хуже. Мы должны будем научиться выживать в ледяном замороженном мире, но разве это важно? Мы смогли! Я едва не плачу, чувствуя, как радость заполняет меня всего до остатка. Это желание жить бьющее через край заставляет меня забыть о боли, о страхе, об отчаянии.

Этот поиск завершился. А мы снова остались живы. Воображала будет рядом. Будет рядом, как и Беатрис. Как и ее брат. Все наладится. Мы выстояли теперь, выстоим и в следующий раз. Десятки тысяч раз.

– Аннабет, скорее, – бросаю я, обернувшись.

Хиона больше не нападает. Апполон больше не пытается защитить нас. А Воображала не следует за мной. Она так и замерла у пламени Гестии, словно дивуясь причудливому, завораживающему танцу. Она стоит ко мне спиной, ссутулившись в своей привычной детской манере. Аннабет держит в руках свой кинжал, стирая с него что-то одним легким, едва уловимым движением. Я пытаюсь позвать ее, но не успеваю, потому что она оборачивается. Серые грозовые глаза не излучают ни йоты эмоций. Светлые вьющиеся волосы смазаны в бордово-темных тонах чего-то липкого, отчего золотые пряди липнут ко лбу девушки. Лагерная футболка, выглядывающая из-под пуховика, застлана кровавыми следами. Она наклоняется над очагом, и, словно стряхивая капли воды, окропляет столетнее пламя чьей-то кровью.

– Все это время вы ошибались, – произносит она не своим голосом. – Вы мечтали поймать Феникса тогда, когда он был под вашим носом. Мальчик – всего лишь приманка моего Господина.

Пламя гаснет мгновенно.

– Истинный Феникс всегда был в теле этой девушки.

Толчок вибрации расходится на многие несуществующие мили вокруг. Холод, время, ощущения, целый Олимп замирает. Не происходит ровным счетом ничего, словно вместе с пламенем погас целый мир. Пепельные волосы покрыты алой кровью. Темно-зеленые глаза замерли, глядя на нас с Чарли. Она лежит, не двигаясь, будто наблюдая за нами со стороны. Ладошка прижата к губам, словно она была действительно удивлена. Губы почему-то не тронула лукавая добрая улыбка прежнего Карманного Солнца.

–Беатрис…

Hans Zimmer – 12 Years A Slave – Solomon

Мы всходим на корабль тогда, когда Эмпайр-стейт-билдинг, как и весь Манхеттен в округе, накрывает тьма. Свинцовые неестественные тучи скрывают Нью-Йорк в глумящейся, мертвой тишине. На корабле тихо. Джейсон бинтует кому-то раны, Пайпер раздает амброзию, у руля незнакомый мне парень. Фактически ничего не изменилось. Все кидаются к нам, принимая из моих рук тело двенадцатилетнего мальчугана. Апполон восходит на Арго-II, сжимая в руках тело Аннабет, последним. Он последний. За нами никого нет.

Хейзел спрашивает меня о чем-то. Пытается объяснить что-то, но я мало слушаю ее. Мало слушаю, потому что не понимаю ее. Не понимаю ее, как и то, зачем вообще оказался живым. Не понимаю, почему доверился собственной слепой вере в то, что все будет в порядке.

Но это не последнее испытание. Испытание, к которому я не был готов.

Он оказывается рядом в ту же секунду. Оказываюсь прижатым к мачте. Разъяренный жуткий взгляд полный ненависти и один единственный вопрос, на который у меня не хватало сил ответить:

– Где она? – членораздельно произносит сын Аида.

Мне тяжело дышать, но не из-за его мертвой хватки, а потому, что сил не хватит признать правду: я не сумел спасти второго близкого ему человека.

– Ее больше нет.

Пламя Олимпа гаснет только теперь. Только теперь, когда Карманного Солнца больше не было рядом с нами.

====== Эпилог ======

John Murphy – Sunshine (Adagio In D Minor)

Когда я открываю глаза, повсюду лишь темень. Холод пробирается по вымышленному телу. Все, что я чувствую – легкость и пустоту. Ни мыслей, ни воспоминаний, ни желаний, ни потребностей. Единственное, что беспокоит меня – неведомая тень, скользящая в темноте где-то впереди меня. Начинаю движение. Наверное, у меня есть для этого ноги. Только чем старательнее я иду за тенью, тем дальше она отдаляется от меня. Тишина. Она будто заполняет все пространство.

Пустота и тишина. Это место напоминает мне «ничто». «Ничто», которое старается поглотить меня. Оно стерло мои воспоминания и выпило до дна любые жалкие попытки к существованию. В этом месте я есть только благодаря тени, скользящей впереди, но и она, кажется, слишком невесомой мне.

В мире все относительно. Желания. Мысли. Помыслы.

Все относительно моей жизни и моего существования. «Ничто» доказывает это. Кажется, я долго боролась. Долго и мучительно. Тело устало от борьбы, так же, как и моя душа. Теперь нет ни того, ни другого. И так проще. Так легче.