The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри

В апреле Фредди вернулся в Лондон, чтобы посетить клинику Chelsea & Westminster Hospital’s Kobler Centre (открытую Дианой, принцессой Уэльской в сентябре 1988 года), и он также иногда посещал старую Вестминстерскую больницу на Хорсферри роуд. Ходили слухи о еще не проверенном препарате, своего рода стабилизаторе под названием Saquinavir, но он пока был недоступен. И Фредди заверили в том, что как только он будет допущен к применению, он его получит. Препарат проходил только первое испытание в лаборатории, но, по правде говоря, эти стабилизаторы выглядели еще одним посредственным и токсичным препаратом для Фредди.

В конце месяца, 29 апреля, The Sun разместила эксклюзивную фотографию Фредди на главной странице газеты под заголовком: «Трагическое лицо Фредди Меркьюри». Фото было снято папарацци, когда Фредди отважился на редкую прогулку со своим телохранителем. Первая строка гласила: «Рок-звезда Фредди Меркьюри, испытывающая проблемы со здоровьем, выходит на редкую прогулку – трагическая тень любимчика вечеринок, суперзвезды, когда-то так восхищавшей своих поклонников». Вмешательство прессы в личную жизнь снова вынудило Фредди немедленно вернуться в Монтре, где он записывал песни с Брайаном, Роджером и Джоном или планировал то, как ему украсить свою квартиру в Монтре. Одним из последних заветных желаний Фредди было в том году провести Рождество там. Он нанял лучшего дизайнера интерьера в Монтре, чтобы завершить ремонт квартиры в соответствии с его указаниями и с обязательным условием, что все обязательно должно быть готово к декабрю, так как в декабре он планировал приехать в Швейцарию, чтобы отпраздновать Рождество с видом на Женевское озеро.

Фредди любил окружать себя искусством (он снова занялся живописью), его квартира в Монтре была украшена различными предметами, включая все картины, которые он когда-либо покупал. Картина «Тип красоты» нантского художника Жака Тиссо была куплена Фредди на аукционе Christie‘s в 1991 году за 160 000 фунтов стерлингов[755]

. На ней изображена Кэтлин Ньютон, красивая молодая женщина, чей роман с Тиссо, который был почти на 20 лет старше ее, возмутил всю викторианскую Англию. Переехав к Тиссо в Лондон, разведясь с мужем и вынашивая незаконного ребенка, Ньютон стала изгоем столичного общества. Тиссо и Ньютон прожили вместе шесть лет, открыто игнорируя викторианские ценности, но здоровье Ньютон стало ухудшаться после того, как она заразилась туберкулезом. Тиссо передал ее угасающую красоту в разных работах. На этой картине ее жизнь уже близка к концу и ее хрупкость бросается в глаза. Создавая ее портрет, Тиссо был глубоко опечален из-за болезни, день за днем убивающей женщину, которую он любил. Почувствовав, что у нее совсем не осталось эмоциональных сил, и осознав, что никакой надежды на исцеление нет, Ньютон покончила с собой, приняв чрезмерную дозу опиума в ноябре 1882 года в возрасте 28 лет.

Тринадцатого мая, в то время, когда Фредди был с группой в Монтре, EMI выпустила их песню „Headlong”. Большая часть видео для этой песни была снята в ноябре 1990 года в Metropolis Studios, где показана работа участников группы на разных стадиях «записи» в студии, а также то, как они веселятся перед камерами у микшерского пульта. Дополнительная часть видео, где группа исполняет песню, была снята в феврале 1991 года. Сингл достиг 14-го места в британских чартах пару недель спустя, но к тому времени Фредди сделал свою последнюю вокальную запись в студии.

Где-то между 13 и 16 мая Фредди работал с Брайаном в Mountain Studios в Монтре над песней, получившей название „Mother Love”. Брайан, Роджер и Джон находились в швейцарском городе и были готовы прийти в студию в любой момент, как только у Фредди будет достаточно сил, чтобы сделать запись: «Мы все знали, что оставалось мало времени, – говорит Мэй[756]. – К тому времени Фредди был очень болен. Он не мог долго стоять, а ходить он мог только с тростью. Каждое движение было усилием и вызывало у него страшную боль. Он мог находиться в студии лишь один или два часа».

«Я не знаю, где он черпал энергию, – говорит Мэй. – Возможно, ему помогала водка. Он входил в настроение, немного разогревался, а потом говорил: „Дай мне мой стакан„. Он делал один полный глоток, ледяной. «Столичной», как правило. Затем он говорил: «Начинай запись». У него все еще была удивительная сила в легких. Я не знаю, откуда он ее брал»[757].