The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

Но главной проблемой все-таки был диван. Кожаное чудовище с продавленными подушками и потертыми углами. Его притащил сюда Антон с какого-то рынка, объясняя свое приобретение (за счет бюджета съемок, естественно) «достаточной винтажностью объекта». Диван видел нескольких исполнительниц главной роли, нескольких исполнительниц роли ее подруг, начинающих актрис, а также актрис заканчивающих. Видел он безвестных провинциалок, старых знакомых, знакомых старых знакомых и просто хороших девчонок, которым обещались роли «девушки в изумрудном платье, вылезающей из кабриолета», или «инструктора по фитнесу», или «двоюродной сестры главной героини», или даже «девушки, промоутирующей энергетический напиток в ночном клубе». Диван оброс мифологией, получил в узких кругах статус культового и стал чем-то вроде тотемного объекта. Дошло даже до того, что мой сценарист Вова Анальный карлик, как-то спросил меня, нет ли у нас в сериале «других» актеров... он мог бы помочь с отбором...

В общем, ввиду всех вышеуказанных составляющих, съемки постоянно задерживались, переносились, сдвигались или отменялись. Мы неделями находились в «творческом ступоре», «поиске новой идеи», «попытках переосмыслить сюжет», «попытках пересмотреть кастинг», а на самом деле в бесконечном блядстве, пьянстве и творческих, типа, диспутах, сопровождаемых демонстрацией шедевров мирового кино. Через месяц после начала съемок от фразы «надо завтра на кастинг» у меня начинало свербить в паху.

И вот сегодня, когда оператор первый раз полутрезв, сценарий исправлен в «последний китайский раз» и наконец «соответствует», всем безруким световикам приделали руки, а все актеры удовлетворяют истеричным амбициям режиссера, у нас увозят главную героиню. Ее молодой человек – даже не муж. Мудила с Нижнего Тагила, который заебывает нас уже вторую неделю своими: «Алена так играть не будет», «в паре с этим актером я ей сниматься не дам», «эти пошлые фразы выкиньте». Человек, ради которого мы всю прошлую неделю заставляли сценариста перелопачивать диалоги. Человек, которого я лично предлагал гнать в шею еще неделю назад, вместе с его тупой коровой. Человек, который считает, что если у него встает на этот кусок фанеры, весь остальной мир тоже непременно его захочет.

Но, по мнению Антона, она была «достаточно чувственной», «возбуждала», «делала кадр», «доставляла» наконец. И доставила. В понедельник пилот должен быть сдан. Завтра последний съемочный день, и теперь уже ясно, что проект провален...

– Да и хуй с ней! – ругается Антон. – Тоже мне, Софи, блядь, Лорен. Баба с возу – кобыле легче. Да и баран этот ее заебал! Правда, Андрюш?

– Я тебе говорил, Алену брать не надо. Будет геморрой. Он случился...

– Ну найди мне тогда ту, что без геморроя! – Он размахивает руками. – Иди, найди, чтобы и за пять копеек, и чтоб ничего себе на вид, и чтобы играть умела!

– А чё ты орешь? – возмущаюсь я. – Мы тут за шесть недель весь диван продавили, с твоим, между прочим, участием. А теперь я виноват, что у нас нет главной героини?

– Вы только критиковать можете. – Антон ходит кругами. – Трахать актрис на кастинге, бухать на съемках...

– Антон, а что мне-то теперь делать? – жалобно стонет Коля Сироткин.

– Ничего!

– Съемочный день кончается, у меня же агент... он сказал... играть...

– Ну, вот возьми любую бабу из техперсонала и сыграй с ней сцену в кафе! – орет на него Антон. – Чего ты от меня хочешь?

– А зачем ты кричишь?

– А зачем ты доебываешься? Завтра будет тебе новая героиня, жди!

– Ну, я тогда пошел?

– Иди, Коля, иди. – Антон торопливо жмет ему руку. – Все, иди уже.

Осветители и персонал понуро разбирают приборы.

– Треногу, треногу осторожней! – говорит сидящий на полу оператор.

– Михалыч, декорации оставлять? – кричит грузчик.

– Антон, что с декорациями? – переспрашивает Михалыч.

– Да нахуй они никому не нужны, – вяло выговаривает Антон.

Рабочие перемещаются, убирают столики, стулья и барную стойку. Воздух наполняется пылевыми потоками.

– То есть как, – икает оператор. – Завтра же... последний съемочный день...

– В натуре, так оно и есть, – отзывается невидимый Михалыч. – Э! Хорош пока декорации разбирать!

– Зачем я повелся? – размышляет Ваня вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. – Полный пиздец...

– Вань, может мы завтра еще что-нибудь нарулим?– подсаживаюсь к нему.

– Ничего мы не нарулим. Этот дебил, парень Алены, обещал за нее денег на проект дать. Теперь и по бабкам дыра. А я уже Лобову цифры отдал на подпись.

– Ну, пилот-то по-любому канал башляет, – неуверенно говорю я.

– Пилот... а дальше? – Ваня тушит о пол сигарету. – Хотя какое теперь дальше...

– Надо выпить, надо срочно выпить! – тараторит продолжающий нарезать круги Антон.

– Да не мельтеши ты! – рявкает на него Ваня.

– Мы сильно попали? – тихо спрашиваю я.

– Будет скандал. – Ваня прикрывает рукой глаза. – Тебе, зайка, тоже достанется. Ты же продюсер.

– Я знаю, – опускаю голову. – Думаешь, совсем пиздец?

– Думаю, да.

– Есть еще один день.

– Не говори глупостей. – Ваня встает. – Нас банально угандошат.