The Телки. Повесть о ненастоящей любви

— Рита сказала, она ВИЧ-инфицирована, — почти шепотом говорю я безо всякой подготовки, типа «я тебя прошу только не говорить никому, даже Ване» или «ты точно никому ни скажешь?». Меня колотит от страха, и, честно говоря, я даже не думаю о последствиях своего откровения.

— ВИЧ-инфицирована? — так же шепотом говорит Антон. — Ты в своем уме?

— Угу! — Я хлюпаю носом и быстро-быстро киваю. — Полный абзац. Я сегодня анализы сдал…

— И уже результаты есть?

— В среду…

— Ты знаешь… я когда вас с Решетниковой увидел на «Крыше», — на секунду он замолкает, — у меня появилось какое-то предчувствие. Она очень плохо выглядела. Бледная какая-то. Я еще подумал, может, освещение?

— Она мне всю неделю жаловалась на здоровье, мол, лимфы вздулись, а вчера сказала, что сдала анализы и… и… — Я закрываю лицо ладонями, потому что не могу больше говорить.

— Это точно не подстава? Она у тебя не брала денег, или машину чужую, ну или еще что-то?

— Неа-а-а, — мычу я, — я тоже сначала так подумал. Она у меня десятку занимала, а сегодня отдала…

— Какой кошмар! — Антон становится совершенно белым. — Я, я даже не знаю…

— Да ладно, брось! — честно говоря, меня слегка отпустило после того, как я поделился своей новостью. — С ней все понятно, со мной все понятно, остается только Ленка и наш ребенок…

— Лучше сказать ей, Андрюх! — Антон закуривает и сосредоточенно смотрит на уголек сигареты. — Сейчас сказать. Это будет честно.

— Я боюсь, — честно отвечаю я.

— Давай я скажу!

— Я тебя умоляю, не надо! Пожалуйста! Я же с тобой поделился как с самым близким другом!

— Хорошо-хорошо, не буду.

— Может, все-таки врача какого-нибудь порекомендуешь?

— Плохая комбинация. Это не по-человечески, Дрончик, — Антон замолкает.

Я смотрю в небо и думаю о том, что еще год назад мы с ним так же стояли вдвоем, прислонившись к теплой кирпичной кладке форта «Александр», отходя от ночного угара на «Фортданс»… Пять или шесть утра, на большую землю отплывали первые пароходы, кричали чайки, смеялись девушки, бухала музыка — и все было хорошо и легко. Впереди — экскурсия, которую я ему устроил, ночные вылазки в самые стремные закоулки моего родного города, новые знакомые, танцы и легкие наркотики, потом катания по Неве, Петергоф… Впереди — планы о создании группы, смене работы, гастролях. А главное, действующие лица сегодняшнего ужаса тогда еще не появились на горизонте.

— Тох, не молчи, я тебя умоляю! — снова начинаю хмыкать я. — Скажи что-нибудь!

— Ладно. — Антон вытаскивает телефон и начинает стучать по клавишам. — Я тебе зашлю визитную карточку человека, его Дима зовут. Может, он поможет. Но это дорого.

— Мне все равно, — безропотно отвечаю я. — Главное, чтобы она не надумала рожать.

— И никаких гарантий! Отправил. Завтра ему позвони, скажи, от меня.

— Хорошо. — Я достаю вибрирующий мобильный. «Отправлена визитная карточка. Принять?»

— Спасибо, тебе, брат! — Я сохраняю «визитку», убираю мобильный в карман и, не поднимая глаз на Антона, говорю: — Тох, ты меня не бросишь? Ну, в смысле мы будем общаться, когда у меня СПИД найдут?

— Еще не нашли.

— Неважно, Тох. Ты же понимаешь, что шансов нет! Тут без вариантов. У меня, кроме тебя и Ваньки, нет друзей. — Я сажусь на корточки, обессилев от рыданий.

— Так. Все-все, хорош! — Антон меня поднимает. — ВИЧ — это еще не СПИД. С ВИЧ люди живут долго. Вот Мэджик Джонсон например…

— Он баскетболист, у него здоровья много…

— А ты наркоман и алкоголик. — Он пытается меня развеселить. — И друзья у тебя такие же!

— Тох, Тох! — Я обнимаю его, утыкаясь головой в плечо. — Ты… ты мне как брат, даже больше…

— Брат, брат. Только я теперь с тобой из одной посуды пить не буду. И ночевать в одном доме тоже.

— Вот гад!

— А ты как хотел? — Мы снова обнимаемся. — Не переживай, вырулим!

— Никуда мы не вырулим, — улыбаюсь я сквозь слезы. — Ни-ку-да не вы-ру-лим…

— Посмотрим! — Антон кидает бычок в темноту. Кажется, он тоже понимает, что выруливать тут некуда. — Пошли обратно?

— Пошли. Все равно ничего больше не остается…

В ресторане больше не холодно, зато дико душно. Поскольку за наш столик рассчитались, мы остались без места и стоим у барной стойки в окружении каких-то иностранных пузанов с их непременными уложенными гелем редкими космами и белыми рубашками, расстегнутыми до пупа. Вокруг пузанов роятся молодые шлюшки и пожилые нимфоманки. Мы опрокидываем еще по сотке в полном молчании. Чего уж тут обсуждать…

Меня мутит. Глаза режет, тошнота волнами поднимается к горлу, голова начинает болеть. Бросив на стойку две тысячи, я предлагаю Антону валить отсюда.

— Поехали! — Антон смотрит на часы.

— Я только за Викой заеду.

— А где они?

— В «Баре 7».

— Ясно. — Я икаю. — Погнали такси ловить.

В проходе у раздевалки огромный мохнатый медведь (или бобер?) розового цвета предлагает всем проходящим мимо какой-то энергетик.

— Взбодрись, вся ночь впереди! — выкрикивает он. — Молодые люди, попробуйте новый энергетик!

— Спасибо, нам не надо, — на ходу отвечает Антон.